Кирилл Казанцев - Служебный разбой (сборник)

Бить кулаком в дверь пришлось больше минуты.

Музыка смолкла. Раздался гул шагов, щелкнули два замка, и в возникшем узком промежутке между дверью и косяком из темноты воззрился человеческий глаз. Глаз дважды моргнул редкими ресницами.

– Сережа! – бас принадлежал Навокову.

Щелкнул выключатель – в прихожей загорелся свет. Стало видно все лицо артиста. Он отворил дверь нараспашку и, выражая гостеприимство, указал в глубь квартиры.

– Входи!

Навоков был в белой майке и черном трико с отвислыми коленями. Обшарив взглядом наружность Сергея, Навоков набычился.

– Водка где?

– Не волнуйся. Водку сейчас Анисим принесет. Побежал в ваш магазин.

– Твой негр?

– Мой стажер. Веди к столу.

– Прошу. Лизавета Павловна, Сережа приехал.

У стола хлопотала пожилая дама, повидавшая жизнь, но еще довольно тугая. Как выражался о ней сам Навоков: «Спелая». Теща Навокова (она же его любовница) уже не раз общалась с Сергеем, считала его приятным молодым человеком и к визитам его относилась спокойно.

Пир у Навоковых шел уже не один час; теща, порядочно «подшофе», убирала со стола грязные тарелки и «подновляла» салаты, собирая их вилкой из неряшливых развороченных куч в красивые горки. Она указала на стул с гнутой спинкой:

– Садись, Сережа, сейчас помидоров нарежу, рюмку тебе принесу.

– Спасибо, Елизавета Павловна. По какому поводу праздник?

Журналист уселся за стол на указанный стул. Навоков, пьяно щуря глаза, отмахнулся.

– Гонорар за мультфильм получил.

– Про жука? – усмехнулся Сергей.

Навоков, не уточняя, взял почти пустую бутылку и налил водку в стоявшие на столе рюмки.

– Давай, Серега, выпьем. Эх, водка кончилась. Где негр твой?

– Сейчас придет. Ты садись, поговорим, пока никто не мешает.

Навоков нехотя плюхнулся на диван.

– А… что говорить, видишь, я пьяный.

– Выпьем, еще пьянее будешь. Помнишь, Паша, наш последний разговор?

– На мультстудии?

– А говоришь, пьяный. Мы о Мулатове говорили.

– Я тебе тогда все рассказал.

– Не все.

– Что же?

– У Мулатова был любовник.

– Контенко, сын поэта.

– Нет, Паша, был кто-то другой.

– А-а… Он педик был, петухов менял, как мы перчатки не меняем. Я знал только Контенко.

– Точно?

Навоков пьяно повел рукой перед собой.

– Это мое заднее слово!

– Плохо. Мне уже и водку пить с тобой расхотелось.

– Э… Ты не крути, Серега. Давай, доставай питье. Посидим, поговорим. Может, что вспомню. Дело такое… Сам понимаешь.

Но Сергею не верилось, что Навоков что-то вспомнит.

Пришел Аннус. Стали пить и есть.

Теща Навокова сперва долго удивлялась, что Аннус африканский абориген, потом повела его танцевать, обнимала и говорила одно и то же: «Я никогда не была знакома с представителями вашей расы!» Навоков очень потешался, наблюдая за пьяной тещей и кривляющимся в ее объятиях Анисимом.

Сергей мрачно пил, рассуждая про себя, что найти любовника Мулатова можно будет только через фээсбэшника Волкашина. А он так рассчитывал, что Навоков раскроет ему «инкогнито» человека «икс», ибо Волкашин просто пошлет Сергея на три буквы, и тогда Азаров расправится с Сергеем похлеще первого раза.

С какой стати Волкашину раскрывать душу перед ним, обычным журналистом? Скажет: «Я профессиональный сыскарь, суперсотрудник спецслужбы, а кто ты такой, сявка газетная, чтобы я тебе сдавал свои наработки? Я не могу пока их вычислить, а ты сможешь?!» И ссылки на задание Азарова не помогут. «Азаров тебе велел, ты и крутись! А я в тебя не верю! Я помогу своим друзьям, а не ты!» Еще и гадость какую-нибудь сделает.

Журналист сам налил себе в высокий стакан.

Из соседней комнаты раздались вопли – Сергей и не заметил, что Аннус и теща Навокова удалились. Он еще не допил, а к крикам тещи и Аннуса присоединился бас Навокова. Бянко выдержал до конца – только допив и отерев губы, он, покачиваясь, направился на звук непрерывных воплей. Толкнув дверь комнаты, остолбенел.

На дощатом полу, на спине лежала уважаемая теща Навокова, в платье и кофте, а обнаженные ноги пожилой леди были широко разведены в стороны. Она смотрела снизу на Сергея и орала: «А-а-а-а-а-а!!!» Почему она так голосила, было понятно – сверху на ней возлежал пьяный возбужденный Анисим и пользовал тещу Навокова своим длинным упругим хозяйством. Почему орал Аннус (он тоже голосил: «А-а-а-а-а-а!!!»), тоже было ясно – сзади к Анисиму пристроился красный от ярости Навоков и пронзал Аннуса в самый анус. Почему орал артист («А-а-а-а-а!!!»), было не ясно. Видимо, от злости. Навоков тоже пришел в эту комнату на крики и застал соитие тещи и Аннуса во всем его нескрываемом великолепии. Ничего лучше не придумав, он стал «наказывать» стажера, не отрывая последнего от сладостного процесса.