Александр Бушков - Танец Бешеной

– Если бы я им стучала, они ни за что не стали бы меня столь неумно засвечивать…

– Да успокойся, я и в мыслях не держал… Идите уж, пашите. И смотрите у меня…

Уже возле двери она бросила мимолетный взгляд через плечо. Показалось ей, или генеральский взгляд на секунду стал колючим, словно Дронов смотрел поверх невидимого ствола? Вот так, должно быть, и начинается мания преследования…

Но Парамонова-то определенно проводила ее злорадным взглядом, тут никакой манией и не пахнет.

– Можно, я съезжу с Пашей? – спросила она шефа.

– Ну, съезди. Заодно перечирикай с твоим… Только потом моментально берись за Солнечный, и чтоб никакого жеманства.

– Интересно, Парамониха не разболтает? – спросила она, когда они удалились от генеральского кабинета на приличное расстояние.

– Не должна. Четко вызубрила, когда можно звонить языком, а когда с Дрыном шутки плохи. – Воловиков все еще отводил глаза. – Ну ты даешь, Дарья, такая подстава…

– Что уж теперь? – вздохнула она. – Всякий развлекается, как хочет, и капитаны, и майоры, и даже подполковники…

Воловиков приостановился:

– Это не в мой огород?

– Да ну… С чего вдруг?

– Дура ты все-таки, Дарья, – тихо сказал Воловиков. – Я тебя и так буду вытаскивать, без тоненьких намеков на толстые обстоятельства…

– Ну, извините, – покаянно сказала Даша. – Нервишки чего-то разболтались, чушь всякая с языка сыпется…

Они остановились у окна. Не так уж и далеко виднелась над крышами верхушка серого здания, девятиэтажной громады, увенчанной сложными антеннами, – областное управление на Черского, почти по-братски поделившее домину с областным управлением ФСБ. Даша зябковато поежилась. Ну, в конце-то концов, всегда открыта дорожка в частные сыскари…

– Все наставления усвоила? – спросил Воловиков.

– Конечно, – сказала Даша. – Как пела Янка, мне придется отползать… ничего, смирю гордыню. Отползаю на коленках.

– И чтоб тебя близко не было возле «Алмаза». Если и они пожалуются…

– Им-то с чего жаловаться? Никому пальцы не ломала…

– Все равно. У них сейчас нервы вибрируют еще посильнее, чем у тебя. А Москалец – все еще Москалец. Что до меня, я и вправду не пойму, чего ты к ним прицепилась.

– А интересно получается, правда? Эти злые чечены, которые террористы, хоть бы стакан рублевый разбили… Все цело, и аппаратура целехонька…

– Слушай, Дарья… – досадливо поморщился шеф. – Ты, конечно, извини… Но тебя сатанисты головой оземь не стукали? Так, немножечко?

– Да нет вроде.

– А такое впечатление, что стукали… Внятно можешь объяснить, что ты к ним присосалась, как энцефалитный клещ?

– Я сама-то себе объяснить не могу…

– Тогда потухни. А то мне даже кажется, будто ты все это сама устроила, чтобы непринужденнее смыться на вольные хлеба.

– Ну конечно, – сказала Даша. – Очень мне было интересно, чтобы вы с Дрыном на меня голую во всех ракурсах пялились… Всю жизнь мечтала. А знаете, мы же буквально на пару минут разминулись с этими самыми террористами, гнал бы Федя чуток побыстрее – и попали бы, как кур в ощип… или во щи?

– Везет вам. Как утопленникам. И вот что… – он понизил голос. – Генерал не зря заикнулся… Насчет чека…

– Что? – насторожилась Даша.

Воловиков мялся. Закусил нижнюю губу, пошевеливая усами. И сказал почти равнодушным тоном:

– Понимаешь ли, Дарья, вот уже несколько дней ползет слушок, что ты, как бы это, в ФСБ постукиваешь…

– Я?!

– Да ты глазами не сверкай. Умные не верят, да ведь и дураков хватает…

– Кто воняет?

– Не знаю. Сама представляешь, как бывает, – концов уже не найти, а слушок ползет и циркулирует. Так что учти… – Он потоптался, неловко кивнул и зашагал прочь, бросив уже издали: – Паша поедет, за тобой зайдет…

Она так и осталась стоять у окна. На душе было так пакостно, что новая плюха, свист насчет ФСБ, как бы и не ощущалась вовсе.

Но Солнечный – это и точно трясина… Убиты отец и четырнадцатилетняя дочь, десятилетнего мальчишку преступник то ли пожалел, то ли посчитал мертвым, пацана пока что нельзя допрашивать. Местные сыскари зацапали кавалера девчонки; как на беду, алиби у него не оказалось, а какие-то хулиганские подвиги на нем давно висели, как почти на каждом вьюноше из Солнечного, донельзя криминального райончика. И он, изволите видеть, быстренько признался, что очень многих профессионалов не убеждает…

Она дошла до своего кабинета, распахнула дверь. Там царили благодушие и полная идиллия. Мсье Флиссак что-то весело рассказывал, восседая за Дашиным столом, Славка с Толей и скромно примостившийся в уголке сержант Федя хохотали, дым стоял коромыслом.