Сергей Самаров - Надгробие для карателя

Вопросов было одновременно столько, что я не знал, с какого начать ответ. Но решил рассказывать все по порядку. И рассказал — об осмотре трупов, о санитарной сумке с перевязочным материалом на большую банду, о найденной «итальянке», о том, что мы пошли в преследование и пытаемся догнать бандитов.

— Я понял. Правильно действуешь. А сейчас вот что… Следственная бригада ФСБ в сопровождении группы спецназа уже, видимо, подлетает к месту. Я сейчас свяжусь с руководителем бригады, пусть их спецназ выставит заслон. И ты прямо на этот заслон бандитов выгонишь. В данном случае не будем считаться, кому победу отдадут. Надо уничтожать противника.

Вообще-то я давно уже привык к сообщениям сначала в сводках по региону, а потом и в прессе о том, что спецназом полиции или спецназом ФСБ при поддержке спецназа ГРУ была уничтожена такая-то банда. Премию за уничтожение, естественно, никто не дает, а кто какую часть работы выполнил — об этом не говорится.

Все это мне сильно напоминает штурм Дворца президента Амина в Кабуле, то есть эпизод, с которого, по сути дела, и началась Афганская война. Об этом даже целые книги пишут, рассказывая, как три с небольшим десятка офицеров КГБ под шквальным огнем захватили президентский Дворец, охраняемый двумя батальонами отборной гвардии и несколькими вкопанными в землю перед входом танками. И только иногда упоминают, что штурм проводился при поддержке двух мусульманских батальонов, занимавшихся раньше охраной Советского посольства и Торгпредства. И редко кто упомянет, что эти два батальона были составлены из бойцов спецназа ГРУ мусульманского вероисповедания, в основном выходцев из республик Северного Кавказа и Средней Азии.

Так должно было получиться, как я понимал, и в нашем случае. Сначала уничтожение одной банды припишут пограничникам, хотя уничтожил ее вертолет спецназа ГРУ, уничтожение другой банды припишут спецназу ФСБ, на который мы банду должны выгнать. Впрочем, все эти сообщения никогда погоды не делали. И пограничники, и бойцы спецназа ФСБ, которому пограничники подчиняются, и тем более мы сами знаем, что происходит в действительности. В нашем случае, что еще только будет происходить. А репутация у спецназа ГРУ все равно останется весомой.

— Понял, товарищ майор. Уничтожим совместными действиями, — дал я гарантию.

— Докладывай обо всех делах.

— По их завершении, товарищ майор, — пообещал я. — А не то я сами дела завершить не смогу — отвлекусь…

— Да, конечно, по завершении, — согласился начальник штаба. — Но сразу по завершении все же докладывай, время не тяни. А то меня спрашивают, а я не знаю, что отвечать. У меня все. Конец связи.

— У меня тоже все. Конец связи.

Закончив разговор, я включился во внутреннюю связь взвода и услышал конец разговора двух бойцов:

— Да если бы они здесь были, давно бы их уже догнали. Не умеют бандиты так шустро ноги переставлять…

— Умеют они ноги переставлять, — не согласился я, на правах командира бесцеремонно вмешиваясь в разговор солдат. — Кто был в прошлой командировке, помнит, что мы одну бунду гнали-гнали, и только по другую сторону Аргуна, уже в чеченских горах, смогли настичь, когда их с другой стороны чеченская полиция подперла. Со страха в организме у каждого по ведру сил добавляется… Пробуждается дополнительная энергия…

— Тогда, получается, товарищ старший лейтенант, что пугаться иногда бывает полезно? — спросил старший сержант Игумнов.

Я пожал плечами, хотя знал, что наушники бойцов на мое пожатие никак не отреагируют. И потому добавил уже словами:

— А кто его знает! Одни так говорят, другие иначе. Я думаю, все от человека зависит, от его личных качеств. Страх всем свойственен. Только один умеет его преодолеть, а другой позволяет страху себя победить. В этом, на мой взгляд, вся разница. Но это долгий разговор. Не будем сбивать дыхание, надеюсь, в этот раз нам до Аргуна бежать не придется. Вперед! Ефрейтор Талалаев — направляющий…

Следующая мина нашлась в самом узком месте ущелья. Я, глядя в монитор планшетника, даже предупредил сапера:

— Если бы меня спросили, я бы порекомендовал бандитам в этом проходе мину поставить. Игорь… Талалаев, смотри внимательнее…

— Они вас послушались, товарищ старший лейтенант. Вот она, родимая… Столько границ перешла, чтобы сюда попасть…

— Опять «итальянка»?

— Она самая. Только сами итальянцы, кажется, от их выпуска уже отказались. Ее сейчас в США делают. Там она называется M18 Claymore. Так нам инструктор объяснял. Слово «Claymore» переводится, кажется, как «старинный палаш». Осколки, кстати, в самом деле, как палаш рубят, не зашьешь потом.