Сергей Самаров - Жизнь за брата

— Сегодня было два аналогичных ограбления. Вероятно, совершенные одними и теми же людьми, они же подозреваются в убийстве Евгения.

— Следов, как я понимаю, никаких…

— Мне, по крайней мере, о них ничего не говорили.

— А версии?

— Версий, как я понимаю, много. И одна чуднее другой. Не знаю, чего капитан Юровских сможет добиться с такими версиями, но некоторые из них, по-моему, излишне замысловаты.

— Например?

— Например, он подозревает, что нападение на ювелирный магазин, а потом еще на ломбард и на другой магазин, тоже ювелирный, было совершено только с одной целью — прикрыть убийство Евгения.

Мне показалось, что майор Саврентьев вздрогнул. Есть такой вид вздрагивания, когда человек умело регулирует мимику своего лица, но непроизвольно вздрагивают веки и взгляд коротко «стреляет» в собеседника. Это меня слегка насторожило, и я решил пойти дальше, устроив майору еще одну провокацию. Теперь уже намеренную, если учесть, что первая была непреднамеренной.

— Мне лично в эту версию не верится. Кому нужно было убивать отставного подполковника. Месть? Но если эта месть за чеченские войны, то она сильно задержалась. И месть обычно бывает демонстративной, чтобы всем стало понятно, что это именно месть. А здесь следователь придумывает слишком сложное прикрытие. И потому эта версия кажется мне почти верхом абсурда.

— Если есть «почти верх абсурда», значит, должен существовать и абсолютный верх того самого явления.

— Есть… — Я посмотрел майору в глаза, словно заостряя внимание на важной детали. — Есть подозреваемый…

— Даже так! И кто это?

— Вы, товарищ майор.

Саврентьев чуть не поперхнулся чаем. И с видимым трудом сдержал кашель.

— С какой стати? Какое я вообще могу иметь ко всему произошедшему отношение?

— Вы высказались относительно того, как подходили бандиты к лестнице. Но на записи этого нет. Вы могли это видеть, только если наблюдали со стороны. А через дорогу в момент нападения на магазин как раз стояла военная машина. Об этом две свидетельницы говорят.

— Ну спасибо, Дмитрий Алексеевич, утешил. Ладно хоть сообщил. Буду знать, что я на подозрении… Не бывал еще в таком положении, но всему следует учиться. Будем учиться и этому…

Мы поговорили еще минут пять, после чего Саврентьев поднялся.

— Я тут живу неподалеку. Через три дома. Если что, звони, прибегу. Я и машину свою ставлю под окнами. У меня «уазик». Их редко угоняют. Тем более такие старенькие, как мой. Вчера вечером только в ремонт ставил. Сегодня днем забрал. Тормоза меня подводили. Сейчас тормоза в порядке, но все равно мало опасения, что машину угонят. Меня в доме знают. Едва ли кто захочет связываться со спецназом ГРУ. Короче, не стесняйся, капитан. Я твоему начальнику штаба обещал тебе помогать. Даже если ночью машина понадобится, звони. Я быстро приеду.

Я закрыл за майором дверь, вернулся на кухню, съел уже остывшие пельмени и прошел в одну из комнат. В ту самую, куда поставили оружейный сейф и компьютер. Недолго думая, я подсоединил компьютер к монитору, подключился к Интернету и некоторое время «юзерил» по новостным сайтам, чтобы не отстать от текущих событий.

Потом, как обычно, по-армейски кратко описал события сегодняшнего дня жене, отправил письмо по электронной почте и обнаружил в почтовом ящике брата сразу два письма. Поскольку в почтовом ящике был установлен его логин и пароль, я без труда открыл оба письма.

Первое было деловым откликом. Менеджер какой-то компании благодарил брата за приобретение их программы и давал конкретные рекомендации для пользователя. Поскольку я с этой программой сам никогда не работал, я закрыл письмо и отправил его в папку «рабочие», где хранились другие деловые сообщения.

Открыть второе письмо у меня не получилось. Вернее, открыть получилось, но письмо представляло собой колонки пятизначных чисел, понять которые я не сумел. Отдаленно знакомый с вопросами армейского шифрования, я понимал, что передо мной зашифрованный текст, и потому даже не пытался с ним разобраться.

Сначала я хотел открытым текстом сообщить автору письма о гибели брата. Потом передумал, решив, что у капитана Юровских могут быть на этот счет свои соображения, сохранил письмо в той же папке «рабочие» и позвонил следователю.

Тот так долго не брал трубку, что я решил, что Юровских за рулем и не может отвлекаться, пока не вспомнил, что он уже сегодня разговаривал со мной, когда ехал по городу днем. А тогда движение было более интенсивное, чем сейчас.