Максим Шахов - Тень легионера

– Хорошо, Игорь! – кивнула Юля.

Николай Соколов отрезал ножом кусок мяса и отправил его в рот. Пожевав, он сказал:

– Нет, шашлык, конечно, ничего, но все равно чего-то не хватает…

– Дымка не хватает, – кивнул Андрей Скоробогатов. – И вообще, есть шашлык вилкой с ножом – это не дело! – Окинув взглядом уютный зал «Казбека», он сказал: – Да и компания не та! В общем, предлагаю срочно свернуться и выдвинуться в мой загородный дом!

Шургин с Соколовым с улыбкой переглянулись.

– Я ж говорил, что пить коньяк под шашлык вредно! – сказал Соколов.

– Да при чем тут коньяк? На природе это ж совсем другое дело… – начал было Скоробогатов, однако Соколов кивнул:

– Да шучу я! Лично я – за! Обеими руками!

Шургин быстро посмотрел на Логинова и сказал:

– Принимается единогласно! У тебя не спрашиваем! Водитель права голоса не имеет!

Логинов пожал плечами:

– Как скажете, боссы!

Виктор под благовидным предлогом спиртного пить не стал. Именно поэтому ему и досталась роль водителя. Задерживаться в «Казбеке» смысла больше не имело. Все трое – Шургин, Соколов и Логинов – как следует рассмотрели Игоря Грабко, так сказать, в натуре. И теперь могли уверенно опознать его даже в тысячной толпе или в условиях ограниченной видимости.

Вообще-то при проведении спецопераций подобные предварительные «смотрины» не практиковались. В том смысле, что исполнители до самого часа «Х» с объектом не пересекались. Этим занимались другие сотрудники – «установщики» и «топтуны». Такая система выработалась с годами, на основе практики, хотя была понятна и на уровне здравого смысла – если исполнители светились раньше времени, объект мог их запомнить и опознать в тот самый час «Х». Что, в свою очередь, могло привести к серьезным осложнениям или даже сорвать операцию.

Однако такая практика имела и свою оборотную сторону. Проявлялась она в том, что исполнители могли перепутать объект. Подобное очень часто случалось с криминальными киллерами. Но и со спецслужбами тоже. Именно поэтому в данном случае Логинов и решил пойти на нарушение правил.

– Счет, пожалуйста! – поднял руку Скоробогатов.

Обычно в дорогих ресторанах счет несли очень долго. Еще дольше, чем в дешевых кабаках. Поэтому Логинов приготовился к долгому ожиданию. Однако, к его удивлению, официант нарисовался буквально через минуту.

– Сколько там? – спросил Соколов у Скоробогатова, вытаскивая из кармана кошелек.

– Не смеши! – отмахнулся Скоробогатов. – Вы же гости! – Быстро расплатившись, он кивнул официанту и поднялся: – Едем в супермаркет!

– Ну тогда в супермаркете я рассчитываюсь, – сказал Соколов.

– Уговорили! – хмыкнул Шургин. – Тогда я за бензин плачу на заправке!

– А я? – спросил Логинов.

– Ты водитель, чего с тебя возьмешь? – с ухмылкой хлопнул его по плечу Соколов.

Игорь Грабко осторожно открыл заднюю дверь и вошел в темный собор. Немного постояв, чтобы глаза привыкли к темноте, Грабко прошел по темному служебному коридору к алтарю. Здесь он остановился и перекрестился. Потом задрал голову и посмотрел вверх, под купол. Немного постояв так, Грабко вздохнул, опустил голову и, подняв руку, посмотрел на светящийся циферблат часов. Было двадцать семь минут двенадцатого ночи. До оговоренного времени оставалось три минуты, и Грабко осторожно направился в темноте к исповедальне.

Открыв дверь, он вошел в нее и присел на кресло священника. Дверь Грабко прикрывать не стал. Примерно через минуту он услышал, как в боковой двери собора, выходившей в темный переулок, приглушенно щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и Грабко услышал осторожные шаги. Неожиданно они замерли, одновременно кто-то приглушенно чертыхнулся.

Грабко привстал и подался к проему. Дверь закрылась, ключ торопливо повернулся. В соборе под куполом что-то приглушенно хлопнуло, потом послышался удар и писк.

– Тьфу ты! – вздохнул Грабко, сообразив, что через боковую дверь в собор Святого Юра залетела летучая мышь.

Снова подавшись в исповедальню, он присел на место священника и стал ждать. Летучая мышь, попищав и поцарапав когтями стенку, спрыгнула и намотала несколько кругов по собору. Тот, кто вошел через боковую дверь, двигался намного тише ее. Его приближение выдавали только легкие шорохи. Звук шагов едва угадывался.