Сергей Самаров - Окончательный приговор

В оперативном штабе, расположившемся в недостроенном, но уже имеющем крышу, окна и пол доме, сидели четыре офицера. Один зевал за рацией, трое с биноклями в руках стояли у окон, просматривая дороги. Я не понял, для чего нужен такой просмотр. Если на дорогах есть посты, зачем еще людей с биноклями сажать? Все равно ничего не увидят. И вообще существование такого штаба показалось мне лишним.

Майор Руманов задержался с приходом, а на меня никто не обратил внимания, словно я был привычным предметом местной мебели. Единственным предметом мебели, поскольку таковую в дом еще не завезли, если не считать раскладного походного стола и нескольких стульчиков.

– Здесь еще кто‑то есть? – спросил я офицера, сидящего за рацией.

– На первом этаже отдыхают четыре бойца группы захвата.

В такой относительно многочисленной компании чувствовать себя можно было спокойно даже при майоре Руманове. А я постоянно возвращался мыслями к странному поведению майора и еще более странному его взгляду. Что‑то здесь было не так, но понять конкретно, что происходит, я не мог.

На лестнице послышались торопливые шаги, и сопровождались они возбужденным разговором, который велся на чеченском языке, который я не понимал. Руманов поднялся вместе с двумя вооруженными офицерами в бронежилетах и в кевларовых касках. В руке держал мобильник. И сразу сообщил что‑то, отчего вскочили все присутствующие. Я ждал объяснений.

– Везунчик вы, товарищ старший следователь по особо важным делам, – зло сказал, наконец, Ваха. – В рубашке родились, можно сказать…

– Вы о чем? – спросил я, ничего не понимая.

– Вы пересели в мою машину, и это вас спасло. Фуртанбек Хаджибекарович вместе с заместителем начальника нашего управления взорвался в своем «Мерседесе». Мы здесь ждем этих спецназовцев, а они в стороне работают… И опять звонили на телевидение от имени Вахи-Взрывателя. Звонил человек, не знающий чеченского языка.

– Они хотят отвлечь наши силы отсюда, – предположил один из офицеров.

– Силы так и так придется отвлекать, – заявил Руманов, очевидно, имеющий право командовать. – Здесь остается только офицер связи, старший следователь, и я. Остальные на место взрыва…

У меня вдруг сильно закружилась голова. Я даже вынужден был прислониться к стене плечом, чтобы не показать подступившей слабости. А причина была проста – я все понял.

Вахид Георгиевич и есть Ваха-Взрыватель!

Самое простое взрывное устройство, какое возможно изготовить кустарным способом – ток подается на взрыватель от аккумулятора «мобильника». Для этого необходимо только позвонить на этот телефон, и произойдет взрыв. Руманов позвонил, Саламбеков взорвался, а мобильник, с которого был произведен звонок, полетел в урну. А по другому сотовому телефону он разговаривал со студией телевидения, предупреждая о взрыве. И я должен был взорваться в той же машине. Я взорвался бы, не пожелай заместитель начальника управления поехать вместе с Саламбековым. А сейчас Руманов отсылает отсюда всех, оставляя только меня и офицера связи, который сидит в наушниках, и зевает, ничего не замечая вокруг. Зачем он отсылает людей, занятых в операции?

Он хочет разделаться со мной?..

Он хочет завершить начатое?..

А я даже пистолета с собой не имею…

Легко отдать приказ. Гораздо труднее его выполнить.

Приказ мне дали категоричный и предельно простой – только выводить из строя, но не убивать тех, кто устроил нам ловушку. А как это сделать, если основное мое оружие и есть удар, который убивает. Впрочем, другими ударами я тоже владею, но сдерживать себя в сложной обстановке бывает нелегко. Мне предстояло нейтрализовать только двух противников, однако сложность состояла в том, что эти противники один от другого находятся недалеко, и шум может привлечь внимание. Следовательно, необходимо действовать молниеносно и беззвучно. А уж как получится ударить, это будет видно. На одном ударе зацикливаться, когда не знаешь даже, с какой позиции придется бить, тоже рискованно.

Пользуясь тем, что снайпер уже не просматривал улицу, я спокойно перешел ее, и двинулся не по тротуару, а по проезжей части. Я помнил, что оба наблюдателя сидят в густых кустах газона и просматривают именно тротуар.

– «Первый», я – «База», – сказал в наушник подполковник Волоктионов. – Старайся прижаться ближе к кустам.

– Иду вплотную. Ближе никак не получится, – ответил я.