Сергей Самаров - Окончательный приговор

Подполковник ФСБ не понравился мне какой‑то внешней холеностью с чуть заметным высокомерием. Отношение московского чиновника к чиновнику провинциальному. И не важно, в какой области эти чиновники работают. Московские всегда выказывают к остальным легкое пренебрежение. Я сам в этом многократно убеждался.

– Милости прошу. Буду рад любой новой информации, – сказал я, но сразу осекся. – Или я не прав? Или вы от меня ждете информации? Вы из какого управления?

– Из федерального. Занимаюсь розыском.

– В таком случае, вы – мне в помощь, как я понимаю…

– Примерно, – вяло согласился Максим Николаевич. Может, это и не вялость была, а московская вальяжность, не знаю. Однако, если он ко мне пришел, причем по вопросам текущего дела, ему есть что сказать.

– Я готов выслушать вас.

Подполковник Страховщиков раскрыл на коленях свой небольшой, чуть больше обычной книги размером, портфельчик, и вытащил сложенный вдвое лист принтерной распечатки. Я успел заметить, что таких листов там было много, и хорошо, если все они предназначены мне. За такой подарок я готов был простить даже его невежливый вход в мой тесный кабинетик, и не рассматривать его, как демонстративный жест неуважения лично ко мне. Но он закрыл портфель, и пока, кажется, не собирался снова открывать. А распечатку развернул и положил передо мной на стол.

– Полюбопытствуйте, Артур Юрьевич.

Я полюбопытствовал. И не скажу, что новые данные доставили мне много удовольствия. Хотя обязательств верить им я на себя не брал.

Согласно данным оперативных источников, в настоящее время в Веденском районе Чечни в окрестностях поселения Киров-Юрт в плену содержатся старший лейтенант и старший прапорщик спецназа ГРУ, над которыми готовится показательный суд. Первоначально бандитами вместе с двумя означенными пленниками был захвачен еще и капитан спецназа ГРУ, который сумел убежать, убив двух человек. Впоследствии капитан сам был убит при повторном захвате.

– Извините, Максим Николаевич, – сказал я со вздохом, подавить который не сумел. – Я не совсем понимаю такие формулировки… Что означает «по данным оперативных источников»?

– Это, грубо говоря, означает, что мы используем сообщения осведомителей.

– Чтобы я принял ваш документ в качестве рабочего, мне необходимо более точное указание адреса осведомителя.

Подполковник Страховщиков почти откровенно усмехнулся надо мной. Опять слегка свысока. Неприятная это манера.

– Видно, что вы плохо владеете обстановкой в Чечне, Артур Юрьевич. Даже непонятно, как, с таким знанием реалий, вы можете вести дело, имеющее непосредственное отношение к Чечне.

– Я веду дело, имеющее непосредственное отношение к преступлению, – сказал я достаточно жестко, чтобы поставить его на место. – Для этого мне хватает навыков и опыта.

– Вот опыта вам как раз и не хватает, Артур Юрьевич, – нагло заявил Страховщиков. – Иначе вы понимали бы, что такое осведомитель. Если мы будет открывать каждого осведомителя, никто на нас работать не будет. Открытие – это смерть для осведомителя. Его ликвидируют в течение нескольких часов.

– Нам тоже приходится работать с осведомителями, и я хорошо знаком с этой системой.

– Вы путаете два разных понятия и не делаете различия в менталитетах. Северный Кавказ существенно отличается от остальной России по многим параметрам. И, в первую очередь, по межчеловеческим отношениям. Если у нас узнают, что человек, грубо говоря, «стучит», его просто будут сторониться и опасаться. На Северном Кавказе стукача убьют. И потому каждый оперативный сотрудник, имея собственных осведомителей, раскрывает даже перед своим руководством только их псевдонимы. И только в случае ухода на пенсию или в связи с переводом на другое место службы передает своих осведомителей другому сотруднику, но при обязательном согласии самого осведомителя. Таким образом…

– Таким образом, вы не желаете мне сообщить, откуда получены эти сведения, – настаивал я на своей линии.

– Таким образом, я даже сам не знаю, кто стал их источником. Прежде чем прийти в Москву, данные прошли по цепочке от низшего звена к высшему и попали ко мне. И я, на основании совпадения количества фигурантов и их званий, могу предположить, что разговор идет как раз о тех людях, которых мы разыскиваем с вашей подачи.

– В таком виде я не могу принять сведения в работу, – сказал я. – Смерть неизвестного капитана спецназа ГРУ не задокументирована. Пленение старшего лейтенанта и старшего прапорщика, тоже неизвестных нам, не задокументированы. И мы вообще не знаем, о каких людях идет речь.