Натали Бранде - Голубые шинели

И давняя, годами сдерживаемая злость, начата душить меня.

— Эй, подполковник, — я дернул своего коллегу за рукав, — скажи мне честно, ведь не сможете вы посадить этого генерала?

— Ну почему же, — уклончиво ответил подполковник, — может быть повезет и сможем.

— А кому-нибудь уже так везло?

— Да пока нет, — честно признался он.

Впрочем, это я знал и без него.

— Ну что ж, придется немножко подсобить российскому правосудию, — подумал я и сказал:

— Короче, коллега, так. Я вижу, вся моя работа идет коту под хвост. Ну, отследите вы партию. Даже изымете ее, а главарей вы уже упустили. Все, мне уже больше тут с вами неинтересно, зря я сюда вообще приехал.

— Ну зачем ты так, — обиделся подполковник, — мы же тоже работаем. Если б ты знал наши условия…

Я усмехнулся.

— Все, коллега, вези меня в гостиницу, дальше работайте без меня.

— Как скажешь, — обиделся уже не на шутку подполковник и, пересев в другую машину, поехал отслеживать грузовик, а меня с водителем отправил в Москву.

Сказать, что я был расстроен — не сказать ничего. Ведь противоборство с полковником для меня было чем-то большим, чем просто борьба с наркотиками. Да и провал самой операции я воспринимал довольно болезненно. Вернее, провала-то не было: партию груза, огромную партию в тонну белой смерти, мы все-таки перехватили — и это был огромный успех. Такого в нашем бюро Интерпола не было уже давно, так что я мог даже гордиться. Но я чувствовал почему-то себя побежденным — а это было то чувство, с которым я так и не привык мириться.

Я ехал в Москву и продумывал план действий. Ведомственная гостиница МВД находилась в самом центре Москвы, но я попросил водителя остановить меня на Смоленке, сказал, что хочу прогуляться. Он пытался было объяснить, что гулять ночью одному по Москве небезопасно, но это вызвало у меня лишь легкую усмешка. Он вынужден был согласиться и уехал, пожелав на прощанье хорошей прогулки.

Я брел по знакомым и дорогим мне местам, с изумлением замечая, что Москва невероятно похорошела за время моего отсутствия. Стала какой-то еще более праздничной и нарядной. Все было закрыто, а мне надо было где-то купить банальную вещь — жетон для телефона.

Я усмехнулся, вспомнив, как однажды ночью — и это был моя последняя ночь в Москве — я тоже искал монетку для телефона. Тогда мне удалось решить эту проблему при помощь кулака. Может попробовать? Я отогнал от себя эту мысль — представил, как нелепо это бы выглядел суперагент Интерпола, колотящий кулаком российский телефонный автомат.

И все-таки мне надо было позвонить. Этот номер я не мог набрать из своего комнаты в гостинице МВД. Я не поленился, легко поймал какого-то частника, который быстренько домчал меня до Курского вокзала, и там уж я без проблем купил несколько жетонов для телефона, подошел наконец к какому-то автомату, набрал номер майора.

Какой-то заспанный женский голос с негодованием ответил мне, что «здесь такие больше не живут», и я страшно огорчился. Неужели майор переехал. Тогда я набрал номер Володи. Он сам снял трубку — его голос я не мог перепутать ни с кем.

— Алло?

— Володя? — спросил я.

Он помолчал в ответ и потом повторил еще раз:

— Алло?

— Володя, это я, скажи, мы можем увидеться?

— Вот чертяга, через час на старом месте. — ответил Володя и немедленно по положил трубку.

Во дает, — подумал я, — все в конспирацию играет. Может, он, конечно, прав, ему виднее. Я посмотрел на часы — конечно же я успевал в тихий скверик с фонтаном у Москва-реки, напротив кинотеатра «Ударник», это было то место, на котором мы договорились когда-то встретиться, если, конечно, удастся.

Володя пришел без опоздания.

— Ты откуда. — спросил он без долгих предисловий.

— Володя, расслабься, — сказал я, — я теперь гражданин Бельгии Леон Дежени, специальный агент Интерпола, отдел по борьбе с наркотиками.

— Круто, — покачал головой Володя, — как тебе удалось?

— Ну это долгая история, — вздохнул я, — а где майор, переехал что ли?

Володя посмотрел на меня печально и сказал:

— Убили его, Тимоша.

И он мне коротко рассказал все, что знал.

— Ну что ж, Володя, спасибо, что пришел, я понимаю, ты мог и не прийти — ведь ты считаешь, что из-за меня потерял друга.

— Брось, Тимофей, — отмахнулся Володя, — не пори чушь, мы ведь знали, на что шли. А за тебя я действительно рад — если хочешь знать, я думал, что у тебя просто не было шансов выжить. Ведь ты и до сих пор не представляешь, во что тогда влез.