Владимир Вера - Леди GUN

Тем сладостнее было выбегать без оглядки за зеленые ворота церкви. Им так хотелось гулять по старым улицам древнего города, по набережной Дуная, глазеть на заставленные манекенами витрины, сидеть в плетеных креслах под розовым тентом в бистро возле ратуши или в одном из уютных кабачков Венского леса. Они не стеснялись заходить в кирхи послушать орган во время мессы и радовались бесконечным трелям и перезвонам двадцати католических колоколов на площади Святого Стефана. Всякий раз Борис и Лена пытались угадать, когда звонит Пуммерин, самый большой австрийский колокол, весящий больше двадцати тонн и имеющий в Европе только одного конкурента – в Кельне. Какая разница! Ортодоксы, католики, протестанты… Все это великолепие прекрасно вне зависимости от принадлежности к конфессиям! Всем этим наследием владеет человечество! Все это принадлежит им!

Лена никогда не спрашивала, откуда у Бориса деньги, а ведь, бывало, он тратил довольно значительные суммы, покупая на цветочных рынках шикарные букеты роз, он никогда не скупился на чаевые в летних кафе и бистро. Конечно, они не могли себе позволить многого, как, например, владельцы черных лимузинов, которых встречали юркие швейцары в зеленых ливреях у входа в отели и рестораны на Рингштрассе, но все-таки… Это было больше чем ничего.

Лена любила отца, но сердилась на него и его затворничество: никогда не выходит из своего прихода, разве что в епархиальное управление или в посольство, просто они в одном дворике. Ни друзей, ни врагов. Как так можно? Она была искренне благодарна Борису, что он открыл для нее другой мир. И этот мир был красивым, разноцветным! Не то что скучный мирок аккуратного серого прихода.

Девушка догадывалась, что приходский садовник тратит на нее такие деньги не просто так. Ясное дело, он в нее влюблен. Да это легко прочесть в глазах Бори. Может быть, сегодня она разрешит своему ухажеру поцеловать себя в губы. А может, и нет. Нужно еще подумать, заслужил ли он этот поцелуй? Боря злился, когда она улыбалась в ответ на недвусмысленные взгляды местных пижонов, которые так и норовили раздеть ее глазами. Он, конечно, не подавал вида, но разве можно провести женское сердце? С того самого дня, когда невзрачный русский паренек сменил в приходе ее отца ушедшего в мир иной старого садовника, она не уставала наблюдать, как Боря изощряется, чтобы обратить на себя ее внимание.

Спустя время Лена стала специально выбегать в коротком шелковом платье на только что подстриженные клумбы, чтобы ощутить на себе этот дикий взгляд, в котором читалось едва сдерживаемое желание. Ей это нравилось. Теперь они вместе гуляли наперекор запретам. Но нравился ли ей Борис? Ах, разве обязательно надо это знать? Будет время подумать. А пока ей хорошо. Тем более одной гулять скучно, да и не всегда безопасно. Пусть довольствуется тем, что есть. Да и какая разница… Ей вовсе не доставляло удовольствия задавать бестактные вопросы, каким образом он добывает средства на развлечения. Ей было безумно приятно, забыв о церковной обители, прожигать время в компании с веселым приходским садовником. Она наслаждалась жизнью. Молодость наслаждается без оглядки, ибо оглядываться еще некуда…

В дешевой забегаловке «Барракуда» Бориса ждали трое. Как ни тужились двое из них походить на коренных жителей столицы, их выдавали бегающие глаза. Зато третий был «чистопородным»: добротный шерстяной костюм, надменное лицо, испещренное морщинами, ровный крюкообразный нос, педантичный пробор, уложенный бриолином, и сверкающие голубые глаза.

Когда Борис вошел в знакомое заведение и увидел за столиком, где сидели его дружки, этого человека, он почуял нутром, что дело пахнет большими деньгами. В прошлой сделке он поручил все Кабану и Седому, доверил им товар. Но теперь товар стоил того, чтобы его самого представили клиенту. Борис знал, что компаньоны не очень-то хотели знакомить его с покупателем, опасаясь, что Борис может отказаться от посредничества. Но клиент сам настаивал на личной встрече.

Модный цветастый галстук австрийца никак не вписывался в тусклый интерьер закуренного бара. Он ерзал на неудобном громадном стуле и проклинал про себя вонючих эмигрантов, которые привели его в эту богадельню. Не так часто он бывал в забегаловках такого ранга, но принадлежность к высшему обществу не помешала пренебречь статусом. Он был истым коллекционером церковной утвари и антикварных безделушек. Азарт взял верх над правилами хорошего тона. Вдруг повезет и вещь действительно стоящая! Самое главное – уже на очередном вечернем рауте в своем особняке продемонстрировать избранным новое выгодное приобретение…