Сергей Самаров - Автономка

Подсознание сразу среагировало и успокоилось.

– Глубокое трансовое состояние поможет вам вспомнить недавние события, свидетелем которых вы были и которые вы не в состоянии вспомнить в нормальном состоянии. Это нужно вам лично… Вам и вашему командованию… И вы после пробуждения будете помнить все, что нам с вами удастся вспомнить. Будете все помнить… Расслабьтесь… Глаза ваши закрываются… Веки стали совсем тяжелыми… Вам уже трудно их держать… Не держите, не утруждайте себя. Закройте глаза… Пять…

А теперь подсознание, слегка помедлив, начало помогать. Оно увидело цель и устремилось к ней, Василий Иванович словно бы чувствовал это. Казалось, что по телу расползается тепло, множится, дробится на части, чтобы заполнить каждую клетку тела. Но сознание при этом становилось тяжелым и вязким и ощущения контролировались плохо. Все выполнялось автоматически, только лишь потому, что организм был тренирован на регистрирование и классификацию всех ощущений как внутренних, так и внешних. Естественно, мозг привык все ощущения с чем-то связывать. И тепло он связал с пониманием ситуации со стороны подсознания. Было ли это так в действительности, Василий Иванович не понимал, но ему уже и не хотелось понимать все до конца. Он погружался в сон, называемый, в отличие от обычного сна, глубоким погружением в трансовое состояние.

– Конечности стали совсем тяжелыми… Вам уже трудно владеть ими… Очень и очень тяжелые… И вам владеть ими даже не хочется… Шесть… Попробуйте поднять правую руку… Просто попробуйте; если это трудно, поднимать не нужно…

Василий Иванович попробовал. Рука была словно не его и подниматься не хотела – как лежала на колене, так и осталась лежать. Он все глубже и глубже уходил в какую-то вязкую, тягучую тьму и даже не мог самостоятельно определить, приятное это ощущение или же, наоборот, отталкивающее. Да это уже и не казалось важным.

Тем временем профессор Луковников продолжал считать:

– Семь. Восемь. Девять. Десять. Глубокий сон.

– Еще несколько минут посидите… – сказал профессор Луковников, заметив, как Василий Иванович помотал головой, сгоняя остатки гипнотического сна, и собрался встать с кресла.

Как человек дисциплинированный, старший лейтенант остался сидеть, но не смог не ответить, хотя вопрос ему никто не задавал:

– Я уже в порядке.

– Я понимаю. Но во время глубокого трансового состояния меняется ритм сердцебиения. Вам нужно, чтобы сердце учащенно заколотилось? Если не нужно, то пару минут потерпите. Сейчас подполковник Совкунов придет.

Владилен Борисович сказал что-то почти на ухо Надежде Павловне.

– Машина там, где вы ее оставили. Водитель ждет, – ответила она. – Спасибо вам. Для меня это был урок. Вы легко обошли те места, на которых я и боялась споткнуться.

– Вы все помните, о чем мы говорили, – не спросил, а сказал уверенно и с напором профессор, снова обращаясь к старшему лейтенанту.

– Я все помню. Только слегка туманно. Как сон. Знаете, бывает, проснешься, помнишь, а пока умываешься, забываешь. Я не забуду это?

– Не знаю. Это от вашей памяти зависит. Но Валерий Валерьевич записал сеанс – как раз на случай, если вы забудете.

Как раз в это время в кабинет вошел подполковник Совкунов.

– Спасибо, Владилен Борисович. Машина вас ждет. Помощник дежурного в коридоре, он вас до машины проводит. И Надежда Павловна тоже.

– Надеюсь, сумел быть вам полезным… – Луковников посмотрел на старшего лейтенанта.

Арцыбашев все же встал, как велит это делать армейский устав при появлении старшего по званию. Встал и в ответ на слова психотерапевта только неуверенно пожал плечами. Подполковник повернулся к нему:

– По горячим следам побеседуем, Василий Иванович? Ты не устал?

– Я в норме.

– Тогда ко мне в кабинет… Там уже Твердовский ждет.

– И Елизаров? – Старший лейтенант показал, что у него даже чувство юмора успело проснуться.

– Елизарова мы пока беспокоить не будем…

Запись прослушали четыре раза, заново запуская CD-диск в компьютере начальника штаба. В принципе, старший лейтенант все прекрасно помнил и без записи, но подполковник Совкунов хотел прояснить для себя некоторые моменты, а капитан Твердовский вообще слушал это впервые и потому был самой непонимающей стороной. После прослушивания некоторое время молчали, соображая.

– Значит, это всего-то навсего рецепт изготовления стали? – спросил наконец, прерывая молчание, капитан Твердовский.