Андрей Константинов - Судья (Адвокат-2)

…Марков сидел на лавочке у памятника Ленину перед Финляндским вокзалом, курил и размышлял о совершенно неожиданном предложении, которое сделал ему Челищев. Сергей выглядел плохо — поседел наполовину, если не больше, вокруг глаз расплескалась чернота, а в самих глазах было столько сдерживаемой боли, что Степа впервые задумался о том, что история «оборотня» Челищева была, пожалуй, совсем не простой… Не мог такой парень, как Сергей, в одночасье превратиться из нормального следака в бандита, даже если Званцев-Адвокат и был его другом детства… Должны быть еще какие-то причины. Степа досадливо закряхтел, вспоминая, как оттолкнул минувшей осенью Сергея от себя, как не пожелал с ним просто поговорить по-человечески…

«Ладно, поговорим еще, если Серый не врал, а похоже, он действительно говорил искренне, — у нас будет много общих тем для разговора… Может, это Званцева его втянула? Красивая баба, но неужели Серега из-за нее голову потерял?… Надо будет пробить его в понедельник…» Марков затоптал окурок и, сутулясь на холодном ветру, побежал к трамвайной остановке. Степа даже не подозревал, что с Сергеем Челищевым ему больше не доведется увидеться никогда. По крайней мере на этой грешной земле…

В понедельник, за пять минут до назначенного Марковым времени, Челищев уже бродил на Финляндском вокзале у лотков с книгами. Настроение у Сергея было неважное. Несколько часов назад управляющий банка «Отечество» Карл Фридрихович Филь представил его Елене Красильниковой как нового юрисконсульта и попросил «любить, жаловать и всячески помогать». Лена Красильникова была молодой и довольно миловидной женщиной, которую можно было бы назвать красивой, если бы она одевалась чуть подороже и если бы вокруг ее глаз было меньше преждевременных морщин…

Челищев пригласил Лену на чашку кофе в буфет, шутил, легко ухаживал, а она смотрела на него с беззащитной доверчивостью ребенка, которого еще не окончательно успела озлобить жизнь своими жестокими ударами… Когда-то Лена училась в «Финэке», но вышла замуж за офицера, и институт пришлось бросить, потом гарнизонные скитания, все учащавшиеся запои мужа, изверившегося в армии и своей стране. Развод облегчения не дал — Лена с дочкой вернулись в Ленинград, жили в оставшейся от бабушки комнате огромной коммунальной квартиры, расселять которую никто не собирался. Работы не было. Лена с отчаяния всерьез стала подумывать о выходе «на панель», но тут одна ее давняя знакомая замолвила за нее словечко перед Карлом Фридриховичем, и Красильникову взяли операционисткой в банк. Сергей вспоминал ее глаза и чувствовал себя человеком, готовящимся обмануть ребенка…

Степа задерживался. Когда прошло сорок пять минут после назначенного срока, Сергей пошел к телефонам-автоматам. У Степы на звонок никто не отвечал.

«Странно… Может быть, передумал? Да нет, Степа все равно пришел бы и сказал — не тот это человек, чтобы просто так не прийти на встречу… Что-то случилось…»

Дурное предчувствие заворочалось в груди, заставив сердце Челищева сбиться с нормального ритма и неприятно заныть… Через полчаса Сергей перезвонил снова. Снова долго никто не отвечал, Челищев уже хотел было положить трубку, когда услышал вдруг незнакомый голос:

— Да, слушаю…

— Маркова Степу позовите пожалуйста! Человек в «Большом доме» после небольшой паузы осторожно кашлянул и переспросил:

— Маркова? А… кто его спрашивает?

— Его хороший знакомый, — ответил Челищев. — У нас с ним встреча назначена. Степа знает, где и с кем… На другом конце провода тяжело вздохнули:

— Погиб Марков. С вами могу встретиться я.

— Как погиб? — ошарашенно переспросил Сергей. — Когда? Мы же с ним…

— Вчера, — ответил незнакомец, — При исполнении служебных обязанностей. Смертью героя. Мы будем с вами встречаться? Как вас зовут?

— Спасибо, до свидания. — Челищев повесил трубку и долго смотрел на неподвижный телефонный диск.

Что произошло? Почему Степа погиб именно сейчас? Сергей вдруг вспомнил, как Антибиотик во время последней беседы спрашивал его о Маркове и намекал на то, что Степа стал мешать. «Как кость в горле», — сказал тогда о нем Виктор Палыч… «Неужели эта старая сволочь опять меня опередила? Надо кончать с ним, он словно чует…» От ненависти и отчаяния глаза Челищева стали заволакиваться красным туманом, а во рту почувствовался привкус крови. Выдохнув резко, с пристоном, Сергей со всей силы кулаком ударил по телефонному аппарату. Боль в разбитых костяшках пальцев отрезвила его. Сгорбившись, как старик, Челищев побрел к машине.