Андрей Константинов: Судья (Адвокат-2)

— Просыпайся, Сережа… Сергей Саныч, к вам сейчас приедут.

Сергей сел на массажном столике, свесил ноги и непонимающими глазами уставился на Карину.

— Кто приедет? Карина отвела глаза:

— Катерина Дмитриевна… Вы уж извините, Сергей Александрович, но мне было велено, если только появитесь — позвонить…

— Так… — Челищев начал одеваться, покачивая головой. К встрече с Катей он не был готов, оттого занервничал и разозлился. Карина как-то по-детски шмыгнула носом.

— Сережа, не сердись. Я ведь человек подневольный.

Катерина ворвалась в массажный кабинет, как тайфун, цунами и ураган, вместе взятые.

— Ты… Ты позвонить мог?! Ты мог хотя бы позвонить?! Какая же ты скотина!

Сергей не успел даже рта открыть, как Катя подскочила к нему и с размаху влепила звонкую пощечину.

Сергей остолбенел. Чего-чего, а вот таких семейных разборок он совсем не ожидал.

— Ты что делаешь-то, Катя! — попытался было урезонить ее Челищев, но Катерина, судя по всему, вошла в раж — вторая пощечина обещала быть не последней, если бы Сергей не перехватил запястья Катиных рук.

— Ты что?! Что вы все меня по голове-то бьете?! Я вам что — груша боксерская?! Тоже мне, макивару нашли…

— Пусти, пусти меня, скотина безмозглая! — Катя шипела и вырывалась, как взбесившаяся кошка; опасаясь, что она начнет пинаться, Сергей развернулся к ней левым бедром.

Карина стояла у двери с приоткрытым от удивления ртом.

— Катя, успокойся, люди же смотрят!

— Вон! — рявкнула Катерина, обернувшись на Карину. Та, скрывая усмешку, скользнула за дверь:

— Я вам сейчас кофеечку приготовлю…

— Вон! — Карина исчезла, а у Кати, видимо, энергетический выброс закончился, она обмякла в руках Сергея и заплакала.

— Господи, какая же я дура!

У Челищева екнуло сердце, он хотел было обнять Катерину, прижать к груди, поцеловать мокрые глаза, но всплыли в памяти голос Гургена и безвольная, окровавленная фигура Винта. Сергей почувствовал, как давит на правом запястье браслет отцовской «Сейки»… Он перевел дыхание и усадил Катю на белый пластиковый табурет.

— Какая же я дура, — повторяла Катерина с упорством испорченного граммофона. Сергей вздохнул:

— Катя, прости меня… Я… Ты же уже знаешь все… Эта история с Гусем доконала, нервы сдали совсем, я с катушек и поехал. Словно затмение нашло какое-то…

Он чувствовал, что слова получаются какими-то фальшивыми, но, видимо, даже такие оправдания Катерине были нужны.

— Но позвонить-то можно было? Я ведь… Я ведь чуть с ума не сошла… Сереженька… Как же ты мог… Она обхватила Сергея руками за бедра и прижалась лицом к его животу.

В животе у него стало пусто и холодно, как при полете вниз с американских гор. «А как же ты могла знать, что моих родителей убивать собираются, — и молчать?!!» — чуть было не выкрикнул ей в затылок Сергей, но лишь закашлялся — язык почему-то отказывался повернуться, а в следующее мгновение он уже взял себя в руки.

— Прости меня, Катюшка, больше такое не повторится… Я обещаю… Она судорожно вздохнула-всхлипнула и подняла глаза:

— Горе ты мое луковое… Я… Да что там говорить… Мне два дня уже как в Сибири быть надо — Виктор Палыч в командировку посылает. Я тянула под разными предлогами — тебя хотела увидеть, убедиться, что ты жив… Вот, спасибо, убедилась… Можно лететь спокойно, самолет через три часа.

— В Сибирь? Тебе в Сибирь лететь надо? — удивился Челищев.

Он вспомнил, как Антибиотик говорил ему о предстоящей «вкусной» работе с сибирскими коллегами.

— Да, в Сибирь… А что тебя так удивило? Сергей объяснил, и Катя устало усмехнулась. Похоже, мы с тобой по одному и тому же делу работать будем. Как комсомольцы в известной песне — тебе на запад, мне — на восток.

— А что за дело-то?

— Алюминий, что же еще… Сибирский алюминий… Виктор Палыч тебе все завтра подробно расскажет, давай не будем сейчас о делах. Просто помолчим немного перед дорогой, Сереженька…

Она снова уткнулась ему в грудь лицом, а он молча гладил ее по волосам одеревеневшими пальцами… Смутно было на душе у Челищева. Женщину, которую обнимал, Сергей и любил, и ненавидел одновременно.

В оздоровительном центре было тихо, как в заколдованном спящем королевстве. Из массажного кабинета не доносилось ни звука. В баре над двумя остывающими чашками кофе неподвижно сидела, ссутулившись и подперев щеку рукой, усталая и сразу как-то постаревшая Карина…

Весь следующий день Сергей отсыпался, вставая с кровати лишь для того, чтобы поесть. Организм брал свое — на Челищева напал страшный жор, периодически сменявшийся приступами сонливости. Из этого «берложьего» состояния Сергея вывел звонок в дверь. Он открыл, не поинтересовавшись, кто звонит — после всего случившегося за последние две недели чувство опасности почти атрофировалось. На пороге стоял улыбающийся Толик-Доктор. Неизвестно почему, Челищев обрадовался ему, как близому другу, которого не видел несколько лет: