Андрей Константинов - Судья (Адвокат-2)

— Так, ну, вы тут… беседуйте… Минут сорок у вас есть, никто беспокоить не будет. А потом я загляну. 0'кей?

Челищев механически кивнул, не отводя взгляда от глаз Катерины. Юра вышел и запер дверь кабинета.

Сергей хотел было встать, броситься к Кате, обнять ее, но… Не слушались его ноги. Тело, будто чужое, оставалось неподвижным. Не шевелилась и Катя. Она молча смотрела Сергею в глаза, и столько в ее взгляде было любви и боли, что Челищеву стало трудно дышать. А еще в ее взгляде был немой вопрос: «За что?» У Сергея сразу пропали все сомнения… Катя давно его высчитала…

Челищев смотрел в ее огромные зеленые глаза и растворялся в них. Ничего не осталось в мире, кроме этих глаз. Исчезли все звуки, остановилось время, остались только звезды глаз. Сергей не помнил, сколько времени они так просидели, ему казалось, что не больше минуты. Но вдруг щелкнул замок двери, показалось растерянное лицо Юры. Он непонимающе оглядел Сергея и Катю, сидевших молча, в тех же позах, что и в самом начале свидания, и сказал:

— Я, конечно, извиняюсь… Но время поджимает. Я бы, конечно… Но — к сожалению…

Юра был растерян и путался в словах. Когда он вел Катерину в кабинет к Челищеву, то практически не сомневался, что «клиенты» сразу начнут трахаться… Все, как говорится, люди-человеки. Юра даже рассчитывал развлечься небольшим пип-шоу, подсматривая в глазок. Юра любил это дело, живьем оно гораздо интереснее любой порнухи. Но «клиенты» оказались с каким-то явным прибабахом: почти час они сидели неподвижно и молча, только смотрели друг на друга, словно в гляделки играли. Ни с чем подобным раньше Юра не сталкивался, поэтому растерялся и даже почему-то испугался. А когда после его слов Сергей глянул Юре в глаза, стало оперу, насмотревшемуся всякого за годы работы в «Крестах», и вовсе жутко. Не смотрят так живые люди на живых…

Катя все так же молча встала и направилась к выходу из кабинета. И только на самом уже пороге, обернувшись, прошептала:

— Я люблю тебя, Сереженька… А может быть, и не прошептала, а глазами сказала… И вышла.

Челищев не помнил, как Юра выводил его из «Крестов», и не слышал, что он говорил. Сергей словно оглох в звенящей тишине допросного кабинета. Очнулся он уже на улице, где Юра начал мяться, жаться, пока, наконец, блудливо хихикнув, не напомнил:

— Сергей Саныч, а насчет гонорара-то… Вы забыли, наверное… Для вас это мелочь…

Челищев молча достал деньги и сунул их незаметно в потную Юрину ладошку, а потом зашагал, покачиваясь, к финляндскому вокзалу, где его ждал в «джипе-черроки» Вася. Сергей уже почти дошел до машины, когда безжалостные тиски сдавили вдруг сердце и перекрыли доступ воздуха к легким. Ноги стали совсем чужими и тяжелыми. Челищев подумал, что сейчас просто упадет, но в это мгновение из «джипа» выскочил Вася, заподозривший неладное из-за качающейся, как у пьяного, походки Челищева. Великан подхватил Сергея под мышки и быстро втащил на пассажирское сиденье «джипа»:

— Эй, Адвокат, что с тобой? Плохо стало, что ли?

— Сердце… — еле выговорил Челищев посеревшими губами. Вася матюгнулся и побежал в здание вокзала к аптечному киоску за валидолом. Он вернулся очень быстро и крепкими пальцами запихнул Сергею в рот сразу две таблетки, а потом рванул к больнице. Челищев закрыл глаза и стал осторожно баюкать боль в груди. Вася косился на него и время от времени приободрял:

— Ничего, Адвокат, потерпи, сейчас приедем…

Сергей вяло кивал в ответ. Ему пришло в голову, что Вася может и не успеть довезти его до врачей. Странно, но эта мысль не вызвала страха, наоборот, от нее Челищеву стало легче. Мысли о смерти несли покой, сглаживали мучительное ощущение вины и осознание непоправимости случившегося по его вине. Влетев на немыслимой скорости чо двор больницы, Вася заехал прямо на крыльцо. Выскочив из «джипа» и вынув Челищева, пинком ноги открыл дверь и ввалился в приемную.

— Живо, врачей! Парню с сердцем плохо! — гаркнул Вася девочкам в регистратуре. Поднялась большая кутерьма, Сергея уложили на каталку, куда-то повезли, сделали быстро два укола. Потом в каком-то кабинете его раздели, подсоединили к телу присоски и датчики, и незнакомый хмурый врач в голубом халате и шапочке долго и внимательно наблюдал за всплесками сигналов на экране монитора. Потом пришел еще один врач, и начался тихий консилиум. Наконец врач в голубом халате пожал плечами, выключил монитор и сказал, обращаясь к Челищеву:

— Гм… С сердцем у вас почти полный порядок… По крайней мере сейчас… Возможно, у вас были судороги грудных мышц… или другие неприятные ощущения невралгического характера. Ничего опасного для сердца я сейчас не наблюдаю. Вам, молодой человек, надо немного нервишки подлечить, и этим мы, пожалуй, и займемся прямо сейчас. Вас отвезут в палату, и через часок приступим. Только у меня большая к вам просьба — если уж вы лечитесь, так лечитесь, не надо из больницы бегать, себе же хуже делаете, лечиться дольше придется. Хорошо?