Андрей Константинов - Журналист

— А почему ваш генерал сам сюда не приехал? Он чего-то боится? — Мансур явно издевался над ним, наслаждаясь растерянностью Андрея и его беспомощностью.

— Я не знаю… Генерал мне не докладывает. Кто-то из задержавших Обнорского кочевников протянул Мансуру отобранное у переводчика оружие. Мансур понюхал стволы и ахнул в притворном удивлении:

— Йа-Лла! Из этого оружия много стреляли… В кого ты мог стрелять, переводчик? Только в мой несчастный народ… Это преступление, товарищ Андрей… Ты знаешь, что делают с убийцами по законам шариата?

Обнорский знал, что предписывает убийцам шариат, и поэтому почувствовал, как его левый глаз вдруг задергался в нервном тике.

Наступившую нехорошую паузу неожиданно прервал какой-то шум в дверях, в комнату вошел еще один человек, поприветствовавший всех голосом, показавшимся Андрею знакомым:

— Месэ эль-Хейр, йа мухтарамин! [42]Андрей обернулся — в комнату вошел Кука. Капитан Советской Армии Виктор Вадимович Кукаринцев.

Судя по всему, Обнорского он увидеть здесь никак не рассчитывал, поэтому слегка смешался, но тут же взял себя в руки и задал вопрос:

— Ты как здесь оказался?

Андрей сглотнул комок в пересохшем горле и медленно ответил:

— Меня послал в посольство генерал.

— Снова? — удивленно переспросил Кукаринцев. — А зачем?

Обнорский опустил голову и молча уставился на носки своих серых от пыли ботинок, перед глазами у него стояла как наяву фотография Куки и Мансура, беседующих на Арусе… Что же все-таки происходит? Какая связь между бывшим замполитом и переводчиком Грицалюка?

Между тем Мансур решил проявить тактичность и слегка поклонился Куке:

— Возможно, вам лучше побеседовать наедине… Товарищ Андрей явно устал — пусть присядет…

Майор вышел из комнаты, уведя за собой своих людей, и Обнорский с Кукаринцевым остались одни. Андрей обессиленно опустился на пол, привалясь спиной к стене, и начал нашаривать в кармане сигареты со спичками — их у него при обыске не отобрали. Кука тоже присел на корточки и заглянул Обнорскому в глаза.

— Итак, что ты тут делаешь?

— А ты? — ответил вопросом на вопрос после первой затяжки Андрей.

Куке это очень не понравилось, и он аж весь перекосился.

— Ты не забывайся! Я все-таки капитан, а ты еще вообще неизвестно кто! — Вот именно, товарищ капитан, я студент, поэтому мне вся ваша армейская субординация — до глубокой фени. Я тут на практике. Стажируюсь.

— Ладно, Андрюха, — решил сменить тактику Кукаринцев. — Не заводись. Я понимаю — нервы. Так у всех — нервы. Я тут переговоры веду. Пушки на улице видел? А у нас там, за забором, — женщины и дети. И все хотят жить… Зачем тебя послал генерал?

Обнорский стер рукой пот со лба и ответил:

— У меня послание к твоему шефу, к Грицалюку.

— Где оно? — оживился Кука.

Андрей молча постучал себя пальцем по лбу:

— Здесь.

— Что Главный просил передать? — Похоже, Кукаринцев снова занервничал, но изо всех сил старался это скрыть.

Обнорский покачал головой:

— Я могу сказать это только полковнику лично.

— Что?! — Кука резко вскочил на ноги. — В героя-разведчика решил поиграть? Да ты понимаешь, что эти уроды могут тебя наизнанку вывернуть — и ты им скажешь все?

Андрей загасил окурок о цементный пол и кивнул:

— Понимаю, Витя… Но ведь ты здесь переговоры ведешь, и у тебя с ними вроде нормальный контакт. Попроси их, чтобы меня с тобой отпустили, на фиг я им нужен, а? Ты же сам знаешь, что никакой я не шпион, а, Вить? И им с нашими золупаться ну никакого резону нет: генерал говорил, что завтра здесь уже наш флот будет… Поговори с ними. Вить…

Кукаринцев задумался, обхватив жилистой пятерней подбородок и искоса поглядывая на Обнорского.

— Поговори… С ними особенно не поговоришь, я сам тут на очень птичьих правах… Слушай, а где второй? Этот, как его, Ташкоров? Вы же утром вместе приходили?

— Убили Назрулло… — вздохнув, ответил Андрей. — Застрелили у Нади Дуббат, когда сюда шли.

— Кто? — повел бровью Кука.

— Хуй знает. Они не представились, сам понимаешь… Я еле ноги унес…

О том, что Назрулло погиб, Андрей сказал зря — всю серьезность этой ошибки он осознает потом. Ему бы ответить, что маленький таджик жив, страхует его где-нибудь неподалеку — кто стал бы его искать в этой темени? Но измученный мозг Обнорского уже не справлялся с нагрузками, и потом Кукаринцев все же был своим. Не верил, не верил Андрей, что Кука играет совсем по другим правилам…