Гульназ Ямалеева - Три дня до эфира

В десять утра Окунь не выдержал и набрал номер.

— Алло, — ответил ему Виктор Поваляев.

— У вас все спокойно? — поинтересовался оперативник.

— Да.

— Иван Давыдович на месте?

— Иван Давыдович? — удивлённо переспросил пресс-секретарь, — его нет.

Скорее всего, он в офисе…

— Как в офисе?

— Я тоже удивлён, обычно он без меня не уезжает на работу.

Окунь повесил трубку, быстро выскочил из машины, вбежал в подъезд и буквально взлетел на второй этаж. Запыхавшись, он вошёл в квартиру, которую ему открыла Лидия Сергеевна, и за десять минут осмотрел все вокруг. Следов насилия видно не было. Вероятнее всего, Снегирёв покинул свою квартиру самовольно.

Окунь, обречённо вздохнув, стал набирать номер Краснова.

Шура сидела у себя на кухне и вяло жевала бутерброд с колбасой. Есть совсем не хотелось, настроение было поганое. Николаева она не видела со вчерашнего дня, телефон Сергея, её бывшего мужа, не отвечал, а больше поделиться плохим настроением было не с кем, и девушка, давясь сухой пищей, завтракала…

— Какая мразь, — наконец выдавала она из себя давно вертевшееся на губах слово, и на душе стало легче. — Вот зар-р-раза!..

Шура встала и подошла к плите. Чайник все ещё был горячим. Девушка налила себе чай, и несколько капель кипятка попали на руку. Она громко взвыла и неосторожным движением сбросила чашку на пол. В результате мелкие осколки разлетелись по полу, а вокруг ног образовалась лужица. Шура бросилась в коридор и в стотысячный раз набрала номер Сергея.

— У-у, — ответил ей сонный голос бывшего мужа, — алло?

— Серёжа, друг, это я, Шура.

— Александра? — Сергей мгновенно проснулся. — Ты чего? У тебя голос какой-то не такой. Что случилось?

— Серёжка, приезжай, мне плохо, — наконец выдавила Шура и заплакала.

— Буду, я сейчас буду. Подожди, не плачь…

— Угу, — промычала Шура и положила трубку. Верный рыцарь Серёга прикатил, как и обещал, через десять минут. Непричёсанный, в расстёгнутом плаще, вымокший, он влетел в квартиру с круглыми от испуга глазами.

— Что случилось? — выдохнул он. Несмотря на то что развелись они давным-давно, чувства Сергея к Александре, как торжественно называл молодой химик свою бывшую жену, не угасали. Он все так же готов был в любую минуту прийти ей на помощь и все так же нежно, с немым вопросом заглядывал ей в глаза.

С присутствием Николаева в её жизни Сергей смирился. Алексей — парень что надо, раз и навсегда зафиксировал для себя Сергей и больше этот вопрос не поднимал.

«Ревность ревностью, но счастье любимой все же главнее», — сказал себе бывший муж Потаповой и успокоился.

— Серёга, ты — настоящий друг! — бросилась к вошедшему Шура. — Мне так… Так плохо… Так отвратительно на душе…

— Александра, — Сергей осторожно обнял девушку и на всякий случай заглянул на кухню. Силу удара Николаева ему уже приходилось испытывать и больше не хотелось. — А где Алексей?

— Давай не будем о нем…

Обнявшись, они прошли на кухню. Следы недавней аварии с чашкой Шура уже успела уничтожить, и кухня встретила гостя сияющей чистотой.

— Шура, я так волнуюсь. Что случилось?

— А, ничего, — отмахнулась девушка. — Даже рассказывать не хочется — так все противно.

— На работе неприятности? Шура извлекла из холодильника масло, сыр, колбасу и приготовила гостю бутерброды.

— Поешь, Серёжа, ты ж небось не завтракал.

— Не-а, — радостно кивнул бывший муж и с жадностью набросился на угощение.

Шура поставила локти на стол и, подперев щеки кулаками, уставилась в окно:

— Господи, Серёжа, сколько всякой гадости на свете существует.

— Это ты про людей? — с набитым ртом проявил интерес к разговору Сергей.

— Про них самых, — задумчиво отозвалась Шура и, выдержав паузу, вопросительно посмотрела на Сергея. — И почему, спрашивается, к власти самые поганые из них стремятся? И что удивительно, пробиваются!

— Тебя что, с работы выгоняют? — Гость испуганно посмотрел на девушку.

— Ну прям! Меня выгонишь.

— А что случилось? Александра, не томи, я уже весь как на иголках.

— Я, Серёжа, на днях интервью брала у одного кандидата в губернаторы. А он оказался таким неприкрытым мерзавцем, что мне тошно стало.

— А чего .он тебе не понравился? Приставал, что ли?

— Если б приставал, я б его хоть за самца считала, а тут — мразь, и все тут. Нет, ты представляешь, — Шура встала и подошла к окну, — он, мерзавец, ещё людьми собирается управлять.

— Он что, тебя плохо встретил?