Владимир Гриньков - Человек с двойным дном

Внутрь Костомаров все-таки вошел, обшарил углы, но никого тут не было. Не задержалась на заимке бегляночка, ушла дальше, и Костомаров даже знал – куда. Он заподозрил худое еще накануне, когда изучал топографическую карту. Мысленно проведя линию от скита к охотничьей заимке, Костомаров продлил ее дальше, и воображаемая эта линия уперлась в паромную переправу. Там, впереди, была река. К ней с двух сторон примыкала черная ниточка шоссе, которая на реке разрывалась, превращалась в пунктир. Не было моста. Через реку транспорт и людей переправлял паром. И если прежде у Костомарова еще теплилась надежда на то, что Катя стремится к охотничьей заимке, рассчитывая там отсидеться, то теперь сомнений не осталось: она шла к парому. Туда, где люди. Где можно рассчитывать на помощь. Где можно, в конце концов, сесть на попутный транспорт и уехать далеко-далеко, исчезнуть, раствориться на бескрайних просторах…

Костомаров ужаснулся. Он вдруг ясно осознал, что теряет добычу. Он был как человек, который выиграл фантастический джекпот, но внезапно обнаружил, что где-то потерял свой выигрышный лотерейный билет. Удача была близко. Но вот так он оплошал.

Следы Кати возле избушки были. И даже у входа Костомаров нашел уже знакомый ему свежий отпечаток. Видимо, Катя только распахнула дверь, позвала на помощь, поняла, что никого здесь нет, и не стала задерживаться ни на секунду. Ушла. Спасалась бегством.

Она была где-то близко, не могла уйти далеко. Уже проделала долгий путь, и силы ее должны были таять. Ее можно нагнать. Только не надо останавливаться.

Костомаров пошел по следам. Он читал их, как книгу. Вот Катя, уже после того, как убедилась в отсутствии людей, вновь спустилась к ручью. Вот мох сильно вытоптан. Тут бегляночка, видимо, напилась из ручья воды. Костомаров тоже попил. Вода была холодная и очень вкусная. Никогда прежде такой вкусной воды Костомаров не пил. Он готов был лежать на прохладном мху, но не посмел. Вскочил, схватил автомат, пошел по следам. Катя пробиралась вдоль ручья. Все верно она делала. Костомаров это знал, даже не заглядывая в карту. Помнил по памяти. Этот ручей бежал через лес, вбирая в себя другие ручьи, наполняясь водой, постепенно превращаясь в речку, и впадал в реку буквально в полукилометре от паромной переправы. Здесь невозможно было заплутать. Иди по берегу и выйдешь точно в нужное место.

Вдруг Костомаров зацепился за что-то взглядом. По инерции еще прошел несколько шагов, но потом вернулся. Медвежьи испражнения. Свежие. В траве. Костомаров сорвал с плеча автомат и волчком крутанулся на месте. Ожидал увидеть изготовившегося к нападению медведя или медведицу. Но не было здесь зверя. Ушел. Куда? А по следу Кати зверь ушел, вдруг догадался Костомаров. Катя безоружна. И если так – она обречена.

Катя действительно даже не вошла в охотничий дом. Все происходило так, как и представлялось Костомарову. Едва Катя поняла, что людей на заимке нет, тут же побежала к ручью. Здесь вдоль ручья надо идти, вниз по течению. Так говорил ей полковник Богуславский. Они тогда вдвоем с ним прошли весь маршрут, еще когда Катя здесь только поселилась. Изучим пути твоего отступления, говорил Богуславский. Вроде в шутку. Только он очень серьезный человек, этот Богуславский. И ничего просто так не делает. Он все предусмотрел. Кате часы оставил с компасом. С виду обычный хронометр, только корпус толще. А сдвинешь верхнюю часть корпуса – и под хронометром обнаруживается компас. «В случае чего иди от скита строго на северо-запад», – сказал Кате Богуславский. Он не опасался того, что Катя промахнется мимо охотничьей заимки. Она, эта заимка, Кате и не нужна была. Главное было – выйти к ручью, а тут ошибиться сложно. Ручей длинный, и выйти километром выше заимки или километром ниже – не беда. Главное – ручей найти, а потом уже вдоль него идти к реке.

Вдоль ручья Катя и шла. Костомаров ошибался только в одном: он ожидал, что Катя подрастеряла силы и сбавила темп. А она на самом деле шла скорым шагом. Ее подстегивал страх.

Она не знала прежде о том, что в скиту ее кто-то охраняет. Даже не подозревала. Но когда увидела послушницу Надежду, грубоватую малоразговорчивую тетку, с автоматом в руках – сразу поверила в то, что пришла настоящая беда. Катя этой беды ожидала все годы, что прожила в скиту. Полковник Богуславский сказал ей, что однажды за ней могут прийти. Это случится внезапно, и к этому надо быть готовой. Катя была готова. И сейчас она стремительно уходила прочь от скита, потому что знала, что пришли именно за ней. А уж если пришли, забрались в такую даль, то не отступятся, будут преследовать. Погоня будет. Ее Катя боялась. Ей не на кого было здесь рассчитывать, только на саму себя. И она думала, что может не справиться, не сдюжить. Когда ей становилось совсем страшно, и этот страх мог бы лишить ее последних сил, она позволяла себе замедлить бег и вслушаться в звуки леса. Тихо было. Не слышно погони. Приободрившись, Катя продолжала путь.