Максим Шахов - Взорвать «Москву»

– Прикажете исполнить? – без колебаний спросил хорунжий.

– Да, Сашко … – со вздохом сказал Кульчицкий.

– Кто?

Струны в телефонном эфире натянулись до предела, и их звук достиг высоты комариного писка.

– Сотрудник зарубежной референтуры, ваш бывший соратник, а ныне Иуда – Куйбида…

– Слушаюсь, пане провиднык! – одними губами прошептал Бузько, но на том конце разговора его отлично услышали.

– По выполнении не докладывайте – я обо всем узнаю сам… Сделаете дело – и отправляйтесь со спокойной душой в Севастополь. Там ведь все готово к празднику, не так ли? И помните: Украина смотрит на вас нежными глазами матери, пан хорунжий ОУН! Слава Украине!

– Героям слава!

Телефонный эфир смолк. Пискнул гаснущий мобильник в руке Бузько.

Так вот зачем он должен был ехать во Львов! Сам Куйбида, не ведая о собственной казни, приказал хорунжему возвращаться! «Судьба, – подумалось Бузько. – Моя судьба. Не хочется убивать…» Он поспешно прогнал эту мысль и скорыми шагами направился домой, чтобы в одиночестве обдумать детали предстоящей операции.

– Пойдем, что ли, искупаемся?

Так спросил майор Черкасов, принимая от Артема прикуренную сигарету. Они сидели на камнях над бухтой, глядя, как солнце золотит тяжелые тела военных судов.

– Как подумаю, что через два часа следующий заплыв, так желание сразу пропадает, – ответил Тарасов.

– Завтра День флота. Сегодня все случится, не иначе. Интуиция разведчика подсказывает.

– Мне тип один сегодня утром не понравился, – сказал Артем и глубоко затянулся сигаретой. – Явно за тобой приглядывал. Прямо под окнами моей квартиры.

Черкасов с интересом взглянул на товарища.

– Ты ровно в девять пришел, а я за пять минут до твоего прихода решил в окно посмотреть. Ты из-за угла вынырнул, и тип этот за тобой – топ-топ. Деловитый, лет тридцати, русый, без особых примет. Ты к парадному, а он по инерции чуть за тобой не нырнул, но дернулся, прошел мимо. Остановился через дом и огляделся. Место запоминал…

Майор пожал плечами:

– Некому вроде меня пасти. Разве что Мезенцев кого-нибудь прислал, чтобы приглядывать… Это на батю похоже: он перестраховывается, где может.

– Мне ход дела вроде понятен, но есть сомнения.

– Какие?

– Исполнителей убирают, Дима, – помолчав, сказал Артем. – Особенно таких умных, как мы с тобой.

– Нервничаешь просто, – махнул рукой Черкасов. – Если предположить, что Крошин заинтересован в том, чтобы ты до Дня флота дожил, то остаются местные, типа украинские ребята, СБУ и менты. Кого ты можешь интересовать? Ментов?.. Да им крымских уголовников хватает. СБУ?.. Они больше татарской проблемой на полуострове занимаются – слыхал про такую?

– Ну, а фашисты украинские?

– Рассмешил! Фашисты! – хохотнул Черкасов. – Да они боятся нос высунуть из своих Львова да Тернополя. Знаешь, сколько километров до Львова и Тернополя? Да ты никак боишься, а, Артемка?!

– Пошел в жопу, – хмуро ответил Тарасов. – Двинули, оптимист, на расчетную точку – поможешь мне акваланг надеть. Никогда я эту премудрость не осилю…

– Плыть так плыть, сказал Жак-Ив Кусто! – заржал майор, хлопнув Артема по плечу.

Хорунжий Бузько шел через площадь Рынок, помахивая пластиковым пакетом. Куйбида, явно раздраженный ранним звонком, ждал его на пересечении Краковской и Сапожной. На лавочке под памятником богине Амфитрите также сидели симпатичные горожанки, мостовая также серела, а ряд малоэтажных старинных домов с разноцветными фасадами также радовал глаз. Однако ствол в широком пластиковом пакете напоминал хорунжему о том, что ему придется сделать через четверть часа.

Народу на площади было немного, и Бузько быстро различил стройную фигуру референта. При ходьбе он ставил остроносые туфли на брусчатку, будто танцевал затейливый танец – полшага влево, полшага вправо. Ухватив взглядом хорунжего, Куйбида издали кивнул и придал своей загорелой физиономии серьезности.

– Слава героям! – Бузько выбросил кулак в партийном приветствии. Здесь, во Львове, можно было не опасаться непонимания – ОУН здесь сочувствовали многие.