Максим Шахов - Взорвать «Москву»

Припомнилась последняя беседа с Кульчицким, имевшим штаб-квартиру в Киеве и приехавшим провожать хорунжего на вокзал.

«Это пока только проба, – рубя ладонью воздух, пылко говорил Кульчицкий. – Еще один тяжелый психологический удар для московских властей. Если бы наши чеченские друзья были решительнее и не поддавались на посулы своих и чужих соглашателей, Москва давно взлетела бы на воздух – до самых до окраин!» Сияло лицо провидныка , сияли его глаза в паутинке морщинок, цвел отличный ровный загар. «Я накопил в себе достаточно злости, чтобы оклеить пластитом половину столицы Сатаны, – ответил тогда Бузько. – Располагайте мной, друже провиднык, по своему усмотрению». Кульчицкий лучезарно улыбнулся. «Я ценю ваши патриотизм и преданность делу, – сказал он. – Но все же не забывайте, что по возвращении домой вас будет ждать условленный гонорар…»

«Город Сатаны» наплывал из прекрасного далека полосой отчуждения, скрещивающимися линиями электропередачи, пакгаузами, запасными путями, стрелками, семафорами, железным нагромождением гаражей и складов. Состав двинулся медленным шагом. Пассажиры собирали багаж.

Едущий налегке, с одной только спортивной сумкой Бузько выбрался в тамбур и сквозь пыльное стекло наблюдал за медленными изменениями пейзажа. Он закурил, и дым синими пластами потянулся сквозь трещину в окне.

Он спрыгнул на перрон первым и, забросив сумку за плечо, двинулся к подземному переходу. «Все здесь враждебно, – повторял про себя хорунжий. – Люди, автомобили, рекламные листовки, которые раздает вот эта хорошенькая малолетка… Ты приехал сюда как солдат, а значит, ты равнодушно-спокоен и готов к борьбе за счастье родного народа…» А враждебный город пузырился весенней толкотней, тысячей звуков и миллионом запахов, потому что Москва открыта гостям и любит их по мере своих восьмисотлетних сил.

– От Кульчицкого? Приезжайте в течение часа, здесь недалеко. Если задержитесь, меня уже не будет – меня ждут…

Абонент был сдержан и по-столичному деловит.

Плохо знающий Москву Бузько опоздал на десять минут: неправильно поняв многословный рассказ говорливой старушки, он проехал на метро лишнюю станцию. В облезлой квартире на втором этаже П-образного дома по Сущевскому Валу его встретил пасмурный старик в клетчатой рубашке.

– Я уже на выходе, – сообщил хозяин, открывая дверь и впуская гостя. – Описание вашей персоны, которое прислал Кульчицкий, совпадает. Значит, вы и есть тот самый Олесь. Моя фамилия – скажем так – Семенцов. Проходите. У нас пятнадцать минут…

Бузько очутился в запущенной двухкомнатной квартирке, где уборка не производилась уже лет сто. Бесформенные железки, жестяные банки, покрытые засохшими потеками, ржавые инструменты создавали впечатление запущенной мастерской.

– Садитесь, – сбрасывая на пол сонного рыжего кота с вымазанной в зеленое спиной, сказал хозяин. – Порция «мыла» уже упакована и оплачена. Акваланг – облегченный вариант без баллонов, только с маской… – Видя недоумение на лице гостя, Семенцов пояснил: – Пластит.

Взвешивая на руке увесистый пакет, Бузько поинтересовался:

– А вы с господином Кульчицким, наверное, вместе служили?

Семенцов нехорошо ухмыльнулся и, помедлив, ответил:

– Да уж, служили… В интересном одном месте… Только он, хитрожопец, подполковником уволился, а я – капитаном…

– Удивительно! Служили вместе, а на украинца вы совсем не похожи, – заметил хорунжий.

Эта фраза обозлила хозяина:

– Ты пальцы в чужие проблемы-то не суй! – прикрикнул он. – Я не турецкий, я не немецкий, а советский! Простой пенсионер, понял?! И торгую, чем могу, чтобы к пенсии приработать! И насрать мне на твоего Кульчицкого и на тебя!.. Вон рюкзак с аквалангом бери и вали отсюда!

Бузько торопливо собрал покупки и направился к двери. Говорить было больше не о чем; обижаться, впрочем, тоже.

Хозяин тем временем поостыл.

– Погоди! – окликнул он.

Хорунжий остановился.

– Приходилось плавать с аквалангом? – хмуро спросил Семенцов.

– Плавал. Даже подводной охотой занимался. В нашем родном Крыму, в хорошие времена, – поспешно ответил Бузько.

– Когда они были-то – хорошие времена? – буркнул Семенцов, расстегивая «молнию» на сумке хорунжего и заботливо вкладывая туда еще один сверток. – Запалы-то забыл, профессионал! «Липучкой» хоть умеешь пользоваться?

– Со взрывчаткой знаком хорошо…

– Не произноси слова «взрывчатка» вслух вообще никогда! – строго заметил Семенцов. – В Москве это слово произносить нынче опасно…