Павел Яковенко - Месть как искусство

Стояла тишина, сверху не было слышно ни звука. «Хорошая звукоизоляция», — вспомнил Денис. В тишине звенело в ушах и бухало сердце. Секунды тянулись как минуты, а минуты — как часы.

Да, послышался звук открываемого люка. Денис напрягся. Собственное дыхание, казалось, грохочет как ниагарский водопад.

— О! Подвал!….!……! — послышалось сверху.

Денис удивился: в голосе незваных пришельцев слышалось невероятное, абсолютно искреннее изумление.

«Про люк они не знали», — сообразил Максимов. — «Но это значит… Это значит, что они нашли его случайно! Вот невезуха, блин! Ведь это невероятно! Как они могли случайно нажать нужную точку, сволочи!?».

— …….!….! Мотор… Продадим!…

— …. Провода!…. Давай…., полезли!

Самое дикое, самое странное, это то, что в бешенство Дениса привел самый обычный мат. Он почувствовал, что своей трехэтажной матерщиной эта парочка его элементарно оскорбила. Но почему? Ведь сам Денис, когда служил в армии, командовал, воевал, не просто разговаривал матом, он, если честно, на нем думал.

Однако вот какая метаморфоза произошла: пока он находился здесь, в подвале, смотрел фильмы, читал книги, учил язык, он отвык от матерщины совершенно. Теперь ему все эти грязные слова казались чуждыми, ненужными, оскорбляющими в основном не того, кому они предназначаются, а, в первую очередь, его самого. Он не слышал ни одного нецензурного слова от Володи. Да и Ваня с Васей за всю дорогу выругались всего по паре раз, и то, только тогда, когда из-за бестолковых и наглых лихачей попадали на дороге в аварийную ситуацию.

Если отбросить всю нецензурщину, то те двое — наверху — просто ужасно обрадовались своей удаче. Они сочли, что так тщательно можно хранить или моторы для полива, или провода из цветного металла, или алюминиевые фляги. А может быть, и что-то более ценное. Каждый думает в меру своего разумения, увы!

Теперь ситуация стала безвариантной. Потрошителям дач очень хотелось залезть в подвал, а Денис не мог отпустить их живыми.

Они оба осторожно спустились по лестнице вниз. Внизу было очень темно. Строители расположили люк так, что ни один луч солнца не попадал в отверстие, и разглядеть сверху то, что находится внизу, без фонаря было невозможно.

Спустившись, один из двух воров зажег спичку. Ее света хватило Денису, чтобы два раза нажать на спуск пистолета. Затем он подошел к включателю, и нажал на него. Свет люминесцентных ламп ярко, как днем, осветил помещение.

Один из мужчин был еще жив. Он держался за живот, но не кричал, а только открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Денис на мгновение встретился с ним взглядом. В мутных глазах были боль, изумление и непонимание. Максимов выстрелил ему в голову.

Затем Денис сел на кровать и принялся думать.

«Что делать с этими? Идти закапывать в огород?… Но ведь мне запрещено выходить отсюда под любым предлогом… Но и ситуация чрезвычайная. Но если вдруг кто заметит? Или их будут искать, и откопают? Начнут обыскивать все вокруг? Не дай Бог, установят слежку за этим местом?… Но не валяться же им тут?».

Мысли начали путаться. Денис встал и принялся ходить из угла в угол. Это и успокаивало, и проясняло мысли.

«А собственно говоря» — неожиданно пришло ему в голову. — «А почему бы им не полежать и тут? Всего-то неделю. Мух нет, тут не жарко. За неделю не пропадут и не протухнут. Тем более, если их хорошо упаковать».

Изучая имущество, находившееся в подземном убежище, Максимов как-то наткнулся на упаковку мешков для мусора. Но не обычных, а очень больших — на порядок больше обычных. Зачем они тут находились, было непонятно. Но зачем гадать? В конце — концов, могли просто ошибиться. Не обязательно во всем и везде искать скрытый смысл. Чаще всего его просто нет.

Денис постоял посреди помещения, вспоминая, где же он видел упаковку. Вспомнил, полез, достал ее и вытащил четыре штуки. На каждое тело он натянул по два пакета — один сверху, другой — снизу, и скрепил пакеты широким скотчем. Оттянул трупы в угол, и как смог, попытался замыть кровь на полу. Получилось не очень здорово.

«Потом сами уберут!» — подумал Денис, и перестал мучить себя бесполезным занятием.

Закончив с уборкой, Максимов почувствовал усталость и удовлетворение. Да, именно удовлетворение. Он нисколько не сожалел об убитых. Когда речь зашла о собственной «рубашке», миндальничать было несколько несвоевременно.

Ночью Денис спал плохо. Сначала прилег как обычно, но уже в полудреме ему показалось, что он слышит шорох. Ему показалось, что в углу со жмуриками кто-то зашевелился. Максимов подскочил как ошпаренный, бросился к выключателю и зажег свет… Нет, мешки лежали точно так же как он их и бросил.