Виктор Степанычев - Невозвращенцы

И, что самое интересное, Стас искренне желал продолжения, принуждением здесь не пахло. А грозный папа, помаячив тенью, ушел на второй план, и все неприятности канули в Лету…

Поцелуй затянулся. А когда они оторвались друг от друга, чтобы перевести дух, руки будто сами собой сплелись. Но уже через секунду пальцы разжались, яростно рванувшись к застежкам, пуговицам… И не зря ли Станислав хихикал по поводу звериной страсти?

Гордеев лежал, бездумно глядя в потолок. Несмотря на то что уже была середина ночи, спать не хотелось. На его груди покоилась рука Анны. Девушка прижималась к Стасу всем телом, словно боялась его отпустить. Отпустишь — потеряешь!

— Мне хорошо с тобой, — тихо сказала Анна.

— Мне тоже, — вторил ей Станислав, и это было чистой правдой.

— Ты уйдешь? — после недолгого молчания грустно спросила Анна.

Куда, откуда и почему он уйдет, пояснять не требовалось, это было понятно и ему и ей.

— Уйду, — безмятежно пообещал Гор.

— Из-за меня? — сонно поинтересовалась Анна. — Хочешь отделить общественное от личного?

Несмотря на то что вопрос ставился по существу, на Станислава неожиданно накатила злость. Хотя он и не являлся сторонником лозунга «Все бабы — дуры!», однако это было первое, что пришло ему в голову.

— Я еще не все исполнил, хозяйка? — с вызовом процедил сквозь зубы Стас.

— Нет, не все! — тихонько в его плечо выдохнула Анна. — Хочу еще…

— Потому ты меня сегодня за руль не пустила, чтобы силы сохранить для «еще». Как скажете, мэм! Чего пожелаете, сударыня?

Станислав не мог себя сдержать, хотя понимал, что его слова ранят Анну. Ему действительно было хорошо с ней и совсем не это хотелось сказать, но обида, копившаяся в нем последние недели, грязной пеной выливалась из бочки терпения. Против собственной воли Гордеева несло против течения.

Он ожидал, что Анна вспылит после его обидного демарша, но вдруг услышал то, чего никак не думал услышать:

— Все-таки сволочь ты, Гордеев, — негромко произнесла девушка и, не дожидаясь, пока Станислав обидится, ласково погладила ладошкой его грудь, будто успокаивая, и после этого огорошила: — Я же люблю тебя! С того первого вечера в Одинцове. Потеряла голову, потеряла рассудок. С утра до ночи — только ты.

— Ну ты скажешь! — недоверчиво промычал Станислав, от неожиданности едва не потерявший дар речи.

— Люблю! — грустно подтвердила Анна. — А ты ничего не замечал… не хотел замечать.

— Я в основном твои ежедневные скандалы замечал, — попытался защититься Стас. — Ты же меня и в хвост и в гриву!.. Какая тут любовь?!

— Бесилась, — горько подтвердила девушка. — Ты же ничего не видел, словно перед тобой стена глухая. Вот я и назло тебе и себе… Сколько раз давала повод проявить ко мне внимание. Не как телохранителя к «хозяйке», как ты любишь меня называть, а как мужчины к женщине. Но ты — зашоришься, тупым солдафоном прикинешься, из пушки не пробьешь…

— Не помню никаких поводов, — уныло попытался откреститься Станислав. — Мне сказали тебя охранять, вот я и охранял.

— Не оправдывайся, тебе это не идет. Ты мне больше нравишься независимым и смелым. Как тогда в Одинцове и как сегодня…

— А что сегодня? Я как всегда на посту!

— Так уж и поверила! Эй, гражданин, вы на глазах наглеете! Мы так не договаривались!

— А кто сказал «еще»? Причем два раза. И вообще, вину надо заглаживать.

— Не два, а три раза!

— Я подумаю!

— И думать нечего, до утра еще далеко.

— Опять «еще»?!!

Гордеев слышал мелодичный настойчивый перелив мобильника, но не желал просыпаться. Уж слишком сон хороший был, чтобы прерывать. А снилась Стасу его группа. Все до одного: командир майор Синицын, Женька Ерин, Володя Котляров, Семеныч, Ангел, Дима Костюковский. И Венька Аскольдов с Серегой Грушевским снились — живые, веселые. Стоят у палатки, улыбаются, смотрят на Стаса. А за их спинами, за палаточным городком, — поросшие зеленым редколесьем горы громадой, небо чистое, прозрачное, без единого облачка, и речка, бегущая по камням, вся в солнечных брызгах…

Так хотелось Станиславу еще хоть на миг продлить эти короткие секунды счастья, что он едва не застонал, когда сон ушел. И как было не проснуться, если не только телефон зудит над ухом, но и в дверь что есть силы молотят кулаком.

Светящиеся электронные часы на тумбочке мигали двумя точками между цифрами 5 и 12.

«Начало шестого. Кому я понадобился в такую рань? И лег уже…» — досадливо подумал Гордеев. И не стук в дверь, а именно воспоминание, когда он лег спать, а главное — с кем, окончательно его разбудило.