Виктор Степанычев - Невозвращенцы

Если ранее Стас открывал перед Анной дверь автомобиля, обреченно выполняя служебные обязанности, то сейчас его бросило к ручке чувство, которое можно было описать одним словом: восхищение. Он распахнул перед девушкой дверь «Ауди» и непроизвольно склонил голову.

Правда, мираж восхищения быстро растаял. Лицо Анны по-прежнему было непроницаемым и холодным. Станиславу даже показалось, что ее настроение еще более ухудшилось. По крайней мере, если днем голос девушки звучал нейтрально сухо, то сейчас в нем явно сквозили нотки неприязни.

— В клуб! И быстрее! — едва не со злобой, сквозь зубы процедила она Стасу.

Подобное обращение, словно холодный душ, подействовало на Стаса отрезвляюще.

— Как скажете, хозяйка! — с издевкой произнес Гордеев нелюбимое ею выражение. Анну буквально передернуло, но на этот раз она промолчала.

Ни слова не было произнесено за все время, пока они добирались до Остоженки, где располагался ночной клуб.

Станислав, рассерженный на свою персону за то, что позволил девушке на секунду очаровать себя, за всю дорогу ни разу не кинул на нее взгляда в зеркало заднего вида. И вообще дал себе клятвенное обещание в дальнейшем не воспринимать Анну как женщину, которой можно восхищаться, которую нужно любить, превозносить, обожать, лелеять — нужное, то есть все вышеперечисленное, жирно зачеркнуть, а классифицировать ее как нейтральный объект «штук один», подлежащий охране и обороне. Только так и никак иначе! Какая любовь может быть у часового к охраняемому им складу ГСМ? Или у сторожа к магазину сельпо? Нонсенс! Хотя как ни крути, а все же хороша «штук один» в вечернем платье! И не только в нем…

Доехали они относительно быстро, к вечеру автомобильные пробки почти рассосались. А вот у клуба пришлось постоять в гостевой очереди. Правда, она была не длинная, состояла всего из пяти машин.

Подкатив к входу в клуб, Гордеев вылез из «Ауди» и обошел автомобиль, внимательно осматриваясь по сторонам. Естественно, никакой опасности для Анны он не обнаружил и с чувством выполненного долга открыл дверь и выпустил объект наружу. К нему подскочил мальчик в красном жилете и кургузом форменном картузе.

— Парковка, сэр?! — обратился он к Гордееву.

В прошлый раз подобная услуга не предполагалась, Станислав сам парковал машину на клубной стоянке. Сегодня, похоже, «сейшен» был организован по высшему разряду.

Гордеев посмотрел на Анну, не зная, как поступить: отдать ключи от «Ауди» мальчику или отогнать автомобиль и позже присоединиться к ней. Гости, стоявшие перед ними в очереди, поступали и так, и так: одни отдавали ключи, другие, вероятно, те, кого привезли личные водители, выходили, а их машина освобождала место следующей.

Девушка стояла молча, ее взгляд был обращен в сторону входа в клуб. Станислав, оценив ситуацию и поведение спутницы, ничтоже сумняшеся принял решение, что должен сопровождать даму.

— Держи! — бросил он ключи от машины парнишке в красном жилете и принял от него номерок на цепочке с колечком.

Надо полагать, этот брелок в конце вечера следовало поменять на ключи от «Ауди». Анна, дождавшись, когда закончится обмен, неспешно двинулась к крыльцу, украшенному огромной гирляндой-аркой из разноцветных воздушных шариков. Гордеев пристроился за девушкой в шаге сзади.

— Анна, вы великолепны! Вы будете королевой моего бала! Ваше величество, я склоняюсь к вашим ногам! — громким возгласом встретил ее у дверей молодой человек в белом смокинге, надо полагать, виновник сегодняшнего торжества.

— Ты, как всегда, насмешник, Сева! — парировала Анна. — Увы, но в моих жилах течет совсем не голубая кровь. Я искренне поздравляю тебя с днем рождения. Мой скромный подарок!

Она достала из сумочки маленькую бархатную коробочку и вручила ее имениннику. Тот открыл ее и глянул на то, что находилось внутри.

— Моя королева, о таком подарке я мечтал всю свою долгую жизнь, — высокопарно заявил Сева, со значительным видом качнул головой, захлопнул коробочку и небрежно передал ее одному из парней в черных костюмах, стоящих позади него, надо полагать — коллег Станислава. — Прошу в зал, Анна. Почти все приглашенные уже в сборе.

Гордеев, услышав обращение девушки к имениннику «Сева», насторожился и вгляделся в него. Мудрено было узнать в этом лощеном молодом человеке в смокинге накачанного наркотой и алкоголем прыща, пытавшегося прилюдно заняться любовью с подругой Анны Элиной.

Где слипшиеся грязные волосы и рваные, потертые джинсы? Где мутные глаза, полузакатившиеся, бессмысленно озирающие все вокруг? Реалии сегодняшнего вечера являли взгляду Стаса брильянтовые запонки на манжетах рубашки, отутюженные брюки, пышную прическу. Правда, вот с глазами… Хотя они и не были мутными, однако раскатившиеся едва ли не во всю радужку зрачки наводили на мысль, что именинник активен и весел совсем не от предчувствия торжества. Вероятнее всего, для бодрости перед встречей гостей Сева прошелся по дорожкам «снежка». В прошлую встречу в ночном клубе Гордеев наблюдал, как он в туалете принимал дозу кокаина. Но, как поется в одной песне: «У каждого из нас своя холера…» — Стаса это не касается, не его клиент…