Виктор Степанычев - Жара

Однако Президент не стал обращаться к крайним мерам и дал указание задействовать в полной мере лишь правоохранительные органы с целью усиления охраны и обороны наиболее уязвимых в плане террористической угрозы объектов по всей стране, и особенно в столице. То есть ввел «синюю» готовность.

Более суток продолжалось противостояние сил правопорядка и предполагаемых террористов, имеющих желание жестоко покарать «проклятую Аллахом» Россию. Затем шаг за шагом меры «синей» безопасности пошли на убыль. И из Великобритании пришло скромное уточнение, что допрошенный агентами безопасности воинственный имам клятвенно заявил, будто он не имел в виду физической угрозы России, а предполагал в своей проповеди, что ее покарают не люди, а великий Аллах.

Через три дня силовые структуры перешли на обычный режим службы. Ветлугин в приказном порядке отправил донельзя вымотавшегося за время «синего» противостояния Веклемишева домой, предоставив ему сутки отдыха. Сам генерал, буквально почерневший за эти дни от переутомления, остался на службе. Его выгонять из своего кабинета было некому.

Однако до дома Вадиму добраться не удалось. Он сел в машину и едва успел проехать пару кварталов, как проснулся его мобильник. Звонил Семен Халецкий. Он просил подъехать к нему в Центр компьютерных технологий. Веклемишев, у которого слипались глаза от усталости, хотел перенести встречу, однако «гений» был настойчив. Семен отказался по телефону даже намекнуть, до чего он докопался, но сказал, что Вадиму это должно понравиться.

В данный момент Веклемишеву могла понравиться лишь подушка, в крайнем случае — Халиф, упакованный в наручники, однако делать было нечего, и он, плюнув на правила дорожного движения, развернулся через сплошную и полетел к Халецкому. Честно говоря, скепсис Вадима по поводу «игрового» варианта расследования не иссяк, но, как говорится, назвался груздем…

На этот раз Семен не заставил Веклемишева ждать, пока он закончит работу на компьютере. Похоже, в данный момент Халецкий занимался именно тем, о чем его просил Вадим.

— Ну что у тебя, Семен? — спросил Вадим, плюхнувшись на стул рядом с Халецким. — Давай докладывай в темпе и коротко! А главное — доступно!

Больше всего он боялся, что не дослушает профессора хакерных наук, запутается в алгоритмах и здесь же сидя заснет. Однако Семен менее всего был расположен лезть в дебри компьютерных технологий, чей бренд носил сей уважаемый Центр, и сразу взял быка за рога. Уже первые слова Халецкого согнали с Веклемишева сон.

— То, о чем вы, Вадим Александрович, говорили, имеет под собой реальную почву. Москву можно уничтожить, — спокойно сказал Семен.

Громкое заявление прозвучало настолько буднично, что у Веклемишева побежали мурашки по спине. Подспудно он все же сомневался, что Халиф мог разработать столь чудовищный план.

— Я вышел на несколько вариантов возможного развития событий, — продолжал Семен. — Атаки и диверсии, нацеленные на ядерные, химические и биологические объекты, возможны, но в нашем случае не слишком эффективны по различным причинам. Во-первых, диверсионной группе в составе десяти-двенадцати человек вряд ли удастся преодолеть охрану данных объектов…

— Дальше можешь не продолжать, Семен, — перебил его Вадим. — Мы эту тему проработали вдоль и поперек. Даже если террористы завладеют материалами, нанести глобальный ущерб им вряд ли удастся.

— Вот и я о том же хотел сказать, — согласился Семен. — Полуфантастические варианты типа применения климатического оружия — организация искусственных землетрясений и цунами — я отбросил, как и организацию теракта с помощью высоких технологий. Не тот контингент террористов, не с их рылами и образованием лезть в хайтек. Возьмем на заметку прозвучавшее слово «образование». Это первый ключ к тайной дверце за нарисованной картинкой в очаге папы Карло.

Вадим внимательно слушал Халецкого и не понимал, к чему он клонит.

— Чуть позже я вышел на второе ключевое слово к разгадке тайны, я имею в виду мой вариант игры. Уж извините, Вадим Александрович, что сравнил ваше дело с игрой, но если бы я серьезно занимался им, то вряд ли бы вышел на «end». И это ключевое слово как произносится, так и пишется: «зима». Причем произошло это совершенно случайно. Я глянул в окно и затосковал о снеге, которого в этом году толком и не было, и о хорошем морозце. Хреновая у нас в этом году зима, не правда ли, Вадим Александрович?