Андрей Воронин - Инкассатор - Всадники апокалипсиса

Филатов же, присев под металлический столик, обрамленный лазурной скатертью, оставался не замеченным вооруженными людьми. Если бы у него был пистолет, и они бы об этом знали, все могло сложиться иначе для Хапы с подельниками. В таком случае они передвигались бы по зданию с осторожностью, опасаясь за свою жизнь. Но, прекрасно зная, что оружия нет и не может быть, они действовали нахально, даже бесцеремонно. И конечно, поплатились за это.

Когда все трое стояли посреди комнаты, неожиданно для них небольшой столик вместе с тем, что на нем стояло, обрушился на их головы. Филатов поднялся и в буквальном смысле опрокинул его на них. Небольшой столик, хоть и металлический, не представлял опасности для подготовленных бойцов, а вот с битым стеклом было сложнее.

Несмотря на то, что один из братков сразу упал, а другой неудачно обернулся и получил сильный удар по голове, бандиты легко отделались. Зато Хапа использовал момент и бросил розочкой в Филатова. Юра увернулся так, что стеклянная бутылка разбила зеркало позади него, и, сняв со стены его остатки, запустил в Хапу. Впрочем, Хапа уже достал пистолет с глушителем и готов был покончить с неудобным соперником. Однако и Филатов был готов к такому повороту событий. Поэтому он сделал два уверенных шага вперед и нанес ему разящий удар ногой в живот. Тот взвыл и, падая, увлек за собой двух мордоворотов, стоявших за его спиной.

Юрий спокойно вышел из комнаты и снова оказался в кабинете у Бугрова. У него было мало времени, пока хозяин отсутствовал. Троих нападавших он перетащил в тот самый ольховый шкаф, в котором сидел несколько минут назад. Связанные, с кляпом во рту, братки не представляли никакой угрозы. Пистолеты нападавших он забрал себе. Но затем ему пришла в голову еще более оригинальная мысль, и он оставил оба пистолета рядом с телами нападавших. Можно было представить себе лица остальных преследователей. Все получилось, как он рассчитал. Братки ворвались на склад на четвертом этаже, где сидел их связанный товарищ. Пока они пытались его освободить, Филатов нарочно уронил стул на третьем. Забыв об осторожности (ведь все пистолеты были у бандитов), ринулся вниз. Поднявшись с другой стороны, Филатов потянул веревку, привязанную к ручке двери склада, запирая двоих оставшихся там людей. Пока один из его противников решал, что делать, Филатов демонстративно прошел в одну из комнат, где все уже было приготовлено к «приему гостей». Взбешенный неудачами Хапа, зная, что у Филатова нет оружия, попытался ворваться в комнату и выстрелил в замок, после чего взрывной волной на него опрокинулась дверь. Теперь выйти из здания было проще простого...

Михай отсидел в тюрьмах по всему бывшему СССР и числился в досье правоохранительных органов как международный аферист Александр Ионидис, записанный под именем Константина Пападопулоса. Сидеть было скучно. Следствие длилось уже несколько месяцев. Следователь, который начинал его дело, давно перешел на другую работу. Новый следователь вел дело без особого энтузиазма, просто оформляя необходимые в таких случаях документы. Правда, Михая просили выдать французы и турки, но на оформление всех формальностей нужны были специалисты в области международного права, а таковых в республике было очень мало, и почти все они работали в других ведомствах.

Поэтому оформление выдачи Михая затянулось, и ему пришлось находиться в этой тюрьме уже шестой месяц. Строго говоря, это было здание бывшего КГБ, построенное в начале восьмидесятых. Это было одно из самых красивых и монументальных строений города, сооруженных за последние полвека. Конечно, если не считать различных дворцов и административных зданий, воздвигнутых для партийных чиновников. Партия была выше КГБ, и наследники Дзержинского это хорошо понимали. Казалось, столь монументальному зданию, сооружаемому на долгие годы, со своей автономной тюрьмой, столовой, всеми необходимыми службами суждена долгая жизнь. Но грянула перестройка. Из символа несокрушимости режима оно превратилось в символ позора и разочарования. В него все-таки переселилась местная служба безопасности, но подобающего лоска и величия в здании уже не было. Оно стало просто административным зданием службы безопасности. Но зато остались кадры. Проверенные люди, которые всегда были при деле. При всех режимах и при всех властях. Там, наверху, меняли первых секретарей, свергали президентов, убирали премьер-министров. А здесь был свой, четко отлаженный и хорошо функционирующий механизм тюремного порядка. Надзиратели знали, кому и сколько. Заключенные тоже неплохо знали – кому и сколько. Все были довольны, и жизнь внизу, в тюремном изоляторе, протекала спокойнее, чем жизнь наверху. Даже проверки, которые случались примерно раз в год с приходом каждого нового начальника службы безопасности, не очень беспокоили старых надзирателей и служащих тюрьмы.