Андрей Воронин - Инкассатор. Рискованная игра

Постепенно он стал чувствовать, как тепло уходит из их жилища. Филатов осторожно встал. Огонь в печке-буржуйке погас, но еще тлели угли. Чеченец, который дежурил у печки, мирно посапывал. Это был здоровый мужчина средних лет с окладистой черной бородой, одетый в американский камуфляж.

Филатов подошел к нему и осторожно тронул за плечо: «Иди, ложись спать. Я подежурю», – прошептал он. Чеченец, широко зевнув, ушел. Филатов наколол мелких чурок и принялся разжигать огонь. Немного поколдовав, он закрыл заслонку, давая возможность огню разгореться. В ночной тиши мерно затрещали дрова. Филатов смотрел на огонь. Он с детства любил наблюдать за костром, представляя себе языки пламени живыми существами, которые существуют по иным, не понятным человеку законам.

Сколько таких ночей в палатках, возле печек, проведено в армейские годы. Сейчас и не сосчитаешь. Курсантский взвод, уставший после дневных мытарств, сопит и видит сны, а ты сидишь возле печки, греешься, в памяти всплывают самые счастливые моменты твоей жизни. Тогда среди них, «зеленых» курсантов, были и те, которые по непонятным причинам вдруг стали врагами, и Филатову было мучительно больно встречать их на Чеченской войне по ту сторону окопов. Но в далеком восемьдесят восьмом они все лихо носили голубые береты с красными звездами, а на их погонах светились две большие буквы: СА, что означало уже забытый многими сегодня термин – «Советская Армия».

В эту ночь не спал еще один человек. Это был капитан ФСБ Анатолий Дмитриевич Лапин. Когда жена уснула, он тихо встал, стараясь не разбудить ее, и прошел на кухню. Уже пару часов он сидел на табуретке, выкуривая одну сигарету за другой. Впервые в жизни у него болело сердце.

Когда днем Лапин зашел с очередным докладом к Василевичу, тот, подняв на него мутные глаза, сухим официальным тоном заявил, что дело по Куцему прекращается, что это приказ Москвы, который не обсуждается. Придя через минуту в себя, Лапин спросил, что же будет с Филатовым. Немного помолчав, Василевич произнес короткую, но все объясняющую фразу: «Он нам больше не нужен». Это означало только одно: Филатова должны были убрать. Изменившим себе голосом Лапин попытался что-то возражать. Голова была как в тумане, мысли путались. Он шел по длинному коридору управления, и каждый шаг отдавался в ушах гулким тяжелым ударом колокола. Все плыло перед глазами. Единственный вопрос, который как бур сверлил его мозг, был: «Почему я оказался на этой сволочной работе в это сволочное время».

А ведь начиналось все иначе. Никаких мыслей о спецслужбах у Толи Лапина, студента исторического факультета, не было и в помине. Родители его были скромными преподавателями и сыну прочили ту же стезю. Среди своих сверстников Толя сразу стал выделяться умом, причем умом аналитическим. Но у него не было задатков лидерства, и он никогда не стремился объединить кого-то вокруг себя. Свой ум Лапин направлял на решение поставленных ему задач и выполнял их с блеском.

Времена перестройки все вспоминают с содроганием. Это был крах всего, всей системы. Рушились идеалы, догмы, развенчивались герои, на которых было воспитано не одно поколение. К пятому курсу Толя не знал, что делать дальше. Учителем истории в школе он быть не хотел, потому что не знал, чему учить детей.

Лапин никогда не забудет тот вечер, подробности которого стоят перед его глазами до сих пор.

Отмечался день рождения одного сокурсника. Народ собрался на просторной даче. Дом был большой, двухэтажный. К удивлению студентов, родители были вместе с ними. У раскрепощенной молодежи такого не было принято, но ничего не поделаешь, пришлось веселиться вполсилы. К Толе подошел отец сокурсника и предложил познакомить Анатолия с одним интересным человеком. «Тебе, как умному парню, будет приятно с ним побеседовать», – сказал он и отвел Толю в небольшую комнату на втором этаже дачи.

В кресле сидел человек средних лет с заметной проседью в волосах, одетый в хороший костюм. При появлении Анатолия он встал и протянул руку:

– Добрый вечер, Толя. Я о тебе наслышан и очень рад с тобой познакомиться. Меня зовут Владимир Александрович, я работаю в Комитете Государственной Безопасности, – человек приветливо улыбнулся и пригласил Анатолия сесть.

Толю как кипятком ошпарило. После всего, что народ узнал об ужасах этой организации, общение с любым представителем КГБ было для Анатолия невероятным. Видимо, все, что он думал в эту минуту, у него отразилось на лице. Чекист улыбнулся.