Иван Стрельцов - Достанем врага везде!

У него это была первая боевая операция, поэтому и оставили его в тыловом охранении, как бы чего не напортачил пацан. Только спустя некоторое время часовой понял, что уже давно хочет курить. Поерзав на месте, он решил наплевать на инструкции Фюрера — когда отряд вернется, никто на такую мелочь не обратит внимания. Обследовав карманы, боевик, к большому огорчению, вспомнил, что последнюю сигарету выкурил еще утром на дневке.

— Мыкола, в тэбэ цигарки э? — окликнул он другого часового, даже не подозревая, что находящийся в десятке метров от него Мыкола пялится в темное небо перерезанным горлом, в предсмертной судороге отчаянно пытаясь сучить ногами, которые крепко держал боевой пловец, чье лицо не выражало никаких эмоций.

Второй раз позвать приятеля часовой не успел: мощная лапа Скорцени прижала его нижнюю челюсть к верхней, а потом рванула в сторону, ломая позвонки и разрывая спинной мозг. Боевик, так и не успевший ни получить боевого опыта, ни почувствовать радость победы, сломанной марионеткой сполз к ногам капитана. Скорцени проворно подхватил автомат убитого и, перебросив через плечо, стащил разгрузку, напоследок прогудев миролюбиво:

— Тебе, браток, оно уже ни к чему, а мне пригодится.

Группа отсечения занимала огневые позиции…

Выстрела слышно не было, только лязгнул автоматный затвор, выбрасывая отстрелянную гильзу. «Емеля», получив бронебойную пулю в пластиковую башку, с готовностью шлепнулся на землю, выполнив свой долг.

Почти минуту боевики Фюрера лежали без движения, но после выстрела ничего не изменилось — лагерь продолжал мирно спать. Первым поднялся Мирослав Скеля и, взмахнув рукой, двинулся в сторону остроконечных палаток, остальные осторожно последовали за ним. Продвигались они бесшумными тенями, держа перед собой оружие и сгибаясь едва не вдвое, готовые в любую секунду распластаться на земле и открыть огонь.

До лагеря оставалось не больше сотни метров, когда по диверсантам ударил дружный залп. Кто-то из боевиков рухнул замертво, остальные как по команде упали на землю, зарываясь поглубже в пожухлую, выгоревшую за лето редкую траву, ударив следом разрозненными выстрелами. Теперь к грохоту очередей добавились крики команд с обеих сторон. Бой принимал затяжной характер, что совсем не входило в планы нападающих.

«Попали, как кур в ощип», — мелькнула запоздалая злобная мысль в мозгу Фюрера, но это еще не был конец. Был шанс уйти, выбраться из этой мясорубки, главное — оторваться от преследователей, добраться до леса, а там…

Мирослав Скеля поднял голову и посмотрел вперед, где в кромешной темноте фонтанировали оранжевые вспышки выстрелов. До засады было далеко, взмахом руки гранату не добросишь. Впрочем, сейчас это не имело особого значения, главное — выставить стену огня, чтобы получить хоть несколько секунд спасительной форы.

— Гранатамы, вогонь! — стараясь перекричать какофонию боя, завизжал Фюрер и первым швырнул в сторону лагеря одну за другой две «РГДшки». Остальные диверсанты последовали его примеру, и к оглушающим звукам добавились хлопки взрывов. Вверх взлетали комья земли вперемешку с пучками сухой травы, поднятые облака густой пыли на какое-то мгновение скрыли противников друг от друга.

Вскочив на ноги, Скеля, срывая голос, закричал:

— Тикаймо!

Боевики последовали за ним, то и дело оборачиваясь и паля наугад.

Только обитателей лагеря беспорядочная стрельба не пугала. Выскочив из пылевой завесы, морпехи, подобно охотящимся волкам, охватывали диверсантов глубокой дугой. Действия их были неспешными и в то же время уверенными и четкими. Кто-то из бойцов останавливался и, стоя или опустившись на колено, посылал короткую прицельную очередь…

Фюрер, петляя как заяц, видел, как гибнут его люди, впрочем, не испытывая особого огорчения. Врожденный эгоизм нашептывал: чем меньше боевиков останется в живых, тем легче ими будет управлять, а значит, увеличивался шанс на спасение. Рядом с ним, тяжело дыша, бежали верные оруженосцы Бугай и Галушка, животным инстинктом чувствовавшие: Скеля может их спасти. Еще в учебном лагере «Лаванда» видели, на что тот способен.

«Главное — добраться до леса, а там группа прикрытия. Ничего, отобьемся», — меняя в автомате магазин, лихорадочно думал Мирослав, с надеждой глядя на густой частокол деревьев. До опушки оставалось несколько десятков метров; казалось, еще шаг — и вот она, защита, долгожданное спасение.

Из-за туч выплыла луна, залив плато предательским светом, и следом со стороны леса ударили автоматы. Мгновения хватило Скеле, чтобы понять — они попали между молотом и наковальней. Диверсантов выбивали на выбор, как в тире.