Александр Звягинцев - Молчание посвященных

От этих слов отца Савелов проснулся. Он не сразу сообразил, что находится в каюте корабля, увозящего его к чужим берегам. А когда сообразил и вспомнил все события вчерашнего дня, то застонал от подкатившей к сердцу невыносимой тоски. Обратной дороги нет для тебя отныне, Савелов! – с предельной ясностью понял он. Нет, хоть ты волком вой.

Происшедшее этой ночью между ним и очаровательной рыжей немочкой вызвало у него злость и на самого себя, и на нее. Урсула, неожиданно появившаяся из душевой комнаты, застала его врасплох. Не стесняясь своей вызывающей наготы, она обвила влажными после душа руками его шею и ласковой кошкой потерлась щекой о его небритую щеку.

– Гутен таг, герр Зильбербард! – шутливо промурлыкала она. – Вам кофе в постель, мой господин, или сначала примете душ?

– Что, уже день? – отстранился он и, взглянув на часы, потянулся к стоящему на тумбочке радиоприемнику. – Послушаем по «Маяку» новости из Москвы.

Накинув на себя халатик, обиженная непонятной холодностью Савелова Урсула пошла в другую комнату готовить кофе и бутерброды из консервированной ветчины. Но в двери она повернулась и сообщила:

– Учти, мой господин, Зишка проспит еще целый час.

– Опять снотворное?

– Пришлось, – кивнула она. – По утрам уборщики убирают каюты.

Московский диктор между тем бесстрастно перечислил основные новости из далекой, оставшейся за морем, заснеженной советской столицы. Новостей, которых ждал и боялся Савелов, он не услышал.

«Слава богу!» – с облегчением подумал он, и сразу улетучилась злость на Урсулу. Коли не гремит скандал на всю вселенную, значит, корабли прошли через Босфор и Дарданеллы. В общем, не все еще потеряно… К тому же рыженький агент Толмачева – экстра-класс: что ноги, что грудь, что все прочее. Савелов невольно залюбовался Урсулой, вошедшей с подносом в руках.

– Битте, герр Зильбербард. – Перехватив его жадный взгляд, она вспыхнула и инстинктивно запахнула халатик. Потом протянула ему поднос с кофе и бутербродами. – Поешь, тебе понадобятся силы, чтобы…

– Чтобы любить тебя? – засмеялся он. – Да-а, чтобы любить тебя каждую ночь, милая фрау, действительно надо много сил.

Она покраснела и улыбнулась беззащитной улыбкой:

– Не смейся, пожалуйста, надо мной, Вадим. Я очень долго не была с мужчиной. Ни с одним, понимаешь. После Пауля…

– Прости за пошлость, – смутился он. – Я не хотел тебя обидеть.

– Хотел, – покачала она головой. – Теперь, когда опасность позади, ты, вероятно, ломаешь голову, как избавиться от нас с Зигфридом?

– Зачем мне избавляться от вас?

– Кто мы тебе? Чужие… А силы тебе и мне понадобятся, чтобы из огня не угодить в полымя.

– О чем ты?

– Мы казенные люди, подполковник, давай назовем вещи своими именами… Ты, конечно, понимаешь, что нашу добропорядочную немецкую семью «контора глубокого бурения» образовала еще и для того, чтобы ты всегда был у нее как на ладони.

– Таковы правила игры…

– После сегодняшней ночи я не хочу быть просто твоей тенью… Тенью на долгие годы…

– Ты уверена, что на долгие годы?

– Так мне сказали…

– Кто конкретно?

– Лично генерал Толмачев.

Если так, значит, судьба ревнивого мавра подполковнику Савелову в ближайшем будущем не планируется, мелькнула у него мысль, и сразу будто гора с плеч свалилась. Зря я на Толмачева грешил. Зря!

– Вадим, – после долгой паузы подняла она на него глаза, – скажи правду – ты женат?

– Разбежались неделю тому назад. Германия оказалась ей ненужной, а я, видно, не был ей нужен никогда.

– Она красивая?

– Не помню. Еще есть вопросы?

– У матросов нет вопросов! – Она засмеялась и, запустив в него подушкой, закрутила колесо настройки радиоприемника. – Хочу музыки! Хочу танцевать, герр Зильбербард!

Среди треска эфира ей удалось поймать мелодию из «Шербурских зонтиков». Но едва она закружилась по каюте в плавном, не имеющем названия танце, как прозрачную мелодию вытеснил информационный выпуск какой-то русскоязычной радиостанции.

«…сегодня ночью в Москве на семьдесят восьмом году жизни скоропостижно скончался от обширного инфаркта миокарда выдающийся советский ученый, философ-марксист, лауреат Ленинской и двух Государственных премий, Герой Социалистического Труда, действительный член Академии наук СССР Савелов…» Потом эфир опять заполнил сплошной треск, через который голос диктора прорывался лишь временами: «…большой вклад в развитие марксистско-ленинской науки… жизнь академика Савелова была отдана Коммунистической партии и советскому народу… выражают глубокое соболезнование родным и близким покойного… некролог подписали руководители партии и государства…»