Алекс Берн - Сезон охоты на Охотника

— Есть! — согласился Лавров. — Сейчас сдаю тебя помощнику покойного Гири Юре Пригорину. Он меня за это озолотит! Как такой вариант? А вообще я домой еду, некогда мне тут с тобой лясы точить!

Сергей засмеялся и ответил:

— Мрачные у вас варианты для меня припасены. Сердитесь за наручники? Не сердитесь! Я ведь и на Таганке старался аккуратно стрелять, чтобы вас не задеть! Ну ладно, я вижу — вы торопитесь, так что слушайте. На Большой Дмитровке в одной уютной квартирке оборудована снайперская позиция. Все это приготовлено для генерала Хладова из ФСК, который поедет завтра утром к Генеральному прокурору. Уловили? Давайте я вам на бумаге схемку набросаю.

Сергей нарисовал схему квартиры и маршрут отхода через подвал.

— Вот и все! Вопросы?

— Кто возглавляет всех этих террористов?

— Афганские наркодельцы. У них зуб на Хладова. А руководит операцией купленный ими майор Котов из ФСК. Еще вопросы?

Лавров пожал плечами:

— Я мог бы еще многое у тебя спросить, но к старости стал совершенно нелюбопытным. Последний вопрос: ты не в наши края направляешься?

— Нет, хотя в „Оригане“ очень милая обстановка! — ухмыльнулся Сергей. — К сожалению, в обозримом будущем в ваших краях я не появлюсь!

— И слава богу! Засим прощайте! — вздохнул Лавров и пошел в отделение милиции, — звонить Васильеву. Ему уже по горло надоела вся эта суматоха. Сергей посмотрел ему вслед и пошел в противоположную сторону. Он был уверен, что Лавров не скажет никому об их встрече. Через полчаса он уже уносился в электричке прочь от Москвы.

4 сентября 1994 года, 17.30.

Все время после своего похищения Андрей вполне неплохо проводил в уединенном доме, затерянном в густом лесу. Кроме дома и нескольких хозяйственных построек там еще находился длиннющий сарай, который Сергей использовал в качестве тира. И все.

Хозяином дома был мрачный и неразговорчивый лесник. За все время в присутствии Андрея он и трех слов не сказал. И вообще, он охотнее разговаривал со своими двумя здоровенными и злющими волкодавами, чем с людьми. Сергей наезжал редко и на короткое время. Из Паши собеседник тоже был никудышный. Поэтому сейчас Андрей был рад возможности побеседовать с Сергеем. Тем более, что тот сам в этот вечер был необычайно словоохотлив.

Андрей наблюдал, как Сергей выполняет ежедневный тренаж. Из пистолета „ЗИГ-220“ по движущимся мишеням. Потом то же — из кольта „Питон“. При этом Сергей всегда комментировал результаты: „нет, ну неплохо, конечно, но магнум — это не мое, нет, не мое!“ Затем наступала очередь снайперской винтовки. Сергей доставал из футляра свою любимицу, Настоящую Леди.

— Удивительно, что могут сделать золотые руки мастера из обычной армейской винтовки! — говорил он, нежно поглаживая приклад. — Отхромировать и отполировать канал ствола, посадить его на сальник в ложе, сделать удобный складной приклад — это весьма трудоемкая и точная работа! Есть ли теперь такие мастера? Я не знаю!

— А откуда она у тебя? — спросил Андрей.

— Да все наш дорогой лесник Егорыч! Если ты еще не знаешь… короче, в молодости Егорыч был боксером. Однажды на улице вышел у него конфликт со шпаной, — двоих он искалечил, один скончался в больнице. Егорыч, разумеется, утверждал, что у одного был нож, а у другого — кастет. Но ни того ни другого не нашли — да и не особенно искали, надо полагать. Ну, превышение самообороны налицо, да еще боксер, мастер спорта, — короче, осудили по сто восьмой практически по максимуму — на десять лет. На зоне во время разборки выбил одному борзому зэку мозги — еще два года припаяли. Оттрубил наш Егорыч двенадцать лет от звонка до звонка. Сел в двадцать восемь, вышел в сорок. Куда ему? Вспомнил про лесотехническую академию, в которой он числился в период спортивной карьеры. Окончил заочно, да неуживчив больно наш Егорыч, так что оказался вот в лесниках. Народ в местных краях всякий попадается, есть и отмороженные. Но Егорыча тут боятся и уважают. Оттого он вроде как и на месте. Да, а винтовка… один старый зэк еще на воле купил по случаю, припрятал на черный день, да так на зоне и помер. Ну а в благодарность за заботу он Егорычу про тайник и рассказал. А Егорыч мне ее передал. Вот и вся история.

— А откуда ты Егорыча знаешь? — спросил Андрей.

— А это Пашкин отец, — ответил Сергей.

— Подожди, это… именно этого Павла… отец? — удивился Андрей. — А Павел… откуда ты его знаешь?

— Когда после смерти отца моя мать переехала в Подмосковье, к деду, тогда я и оказался в одной школе с Пашкой, — начал рассказывать Сергей. — А Пашка был совсем замкнутый, в школе его любили дразнить, он ведь большой, а наивный, — таким тяжело! Короче, его за дурачка и дебила держали. А он большой, а драться не умел, — ну, женское воспитание, знаешь, типа „ты с людьми обращайся так, как хочешь, чтобы они с тобой обращались“, „никогда не дерись, силой ничего не докажешь, говори всегда правду“, „учителям все рассказывай“. Ясное дело, с таким воспитанием Пашку без конца били, а сдачи он давать не умел, короче, пропадал человек. Ну а я в этом городке никого не знал, а класс уже восьмой, — ну меня и взяли в „работу“ по полной программе! Вот я и сошелся с Пашкой, драться его научил, научил не стесняться бить первым противника по лицу, ногой, а то и подручным средством, и не бояться идти против толпы. Силы Пашке не занимать, ходили мы всегда вдвоем. Правда, когда одному парню сломали руку, а другому — челюсть, нас поставили на учет в детской комнате милиции. Зато местная шпана от нас наконец отстала!