Александр Тамоников - Они поклялись победить

– Да-а, ситуация… – процедил сержант.

– Ничего, Паша, прорвемся, если все с умом делать будем. И не торопиться.

– Жратвы не осталось. Того, что дала баба-чеченка, хватит только до вечера.

– А ты никогда не слышал, что голодание помогает сохранить фигуру?

– Как же, слыхал, только пусть девочки-модели голодают, а я лично с голоду очень нервным становлюсь, и плевать мне на фигуру.

– Так, сержант, все. Выставляй охранение – и на отдых с ребятами. Расположиться по дому так, чтобы при необходимости сразу иметь возможность вести круговую оборону.

– Понял! Вы-то где устроитесь?

– Здесь. На мне входная дверь. Я еще за домом Бэлы и ее семьи посмотрю.

Сержант развел десантников по комнатам, на чердаке выставил сменный пост кругового наблюдения за подходами к дому и контроля над зданием размещения группы боевиков. Остаток ночи прошел спокойно. Сомов, сложивший из различного тряпья лежанку возле входной двери, уснул к шести часам. А без пятнадцати восемь его разбудил наблюдатель, рядовой Павлов:

– Товарищ капитан, товарищ капитан!

– Что такое, Павлов? – открыл глаза Сомов.

– Духи проснулись. Выходили на улицу – кто в сортир, кто размяться. Сейчас вошли в дом. Старший их задержался, говорил с кем-то по портативной рации.

– Так это ты несешь службу на посту?

– Так точно!

– Лети мухой обратно наверх, я сейчас поднимусь к тебе.

– Понял!

Часовой быстро и бесшумно поднялся по старой лестнице на чердак. В 8.00 к нему вышел замполит роты, прильнул к окну:

– Ну, что тут у нас?

– Пока тихо. Духи в доме.

– А может, ушли, пока ты вниз бегал?

– Да нет, в правом окне тень видна. Она движется. В доме чечены.

– Вопрос, что они предпримут? Для чего пришли в сектор? И пришли ли заранее? Но боюсь, нам этого не узнать.

– У них свои заморочки.

– Это ты верно заметил, Стас… Так, а что это за звук со стороны многоэтажек пробивается?

– Я ничего не слышу.

– Уши давно мыл?

– Давно! Тут рожу бы ополоснуть…

– Тихо!

Капитан прислушался. На фоне выстрелов, раздававшихся со всех сторон, он услышал звук работы двигателя приближающегося к сектору автомобиля. Проговорил:

– Какая-то тачка сюда прет. Не к нашим ли соседям? А ну, посмотри с торца.

Вскоре часовой доложил:

– «УАЗ» идет, товарищ капитан, открытый, без тента. За рулем один водитель.

Машину увидел и Сомов.

– Судя по всему, «УАЗ» идет к нашим соседям. Но не тесноват ли будет автомобиль для семи человек? И зачем боевикам машина? – Капитан повернулся к рядовому: – Давай вниз! Буди всех и передай приказ занять круговую оборону.

– Есть!

Часовой спустился вниз.

Капитан не ошибся в своих предположениях. «УАЗ» остановился у распахнутых ворот усадьбы дислокации боевиков. Водитель, молодой чеченец в камуфлированной форме, заглушил двигатель, прошел в здание. Вскоре оттуда появилась вся группа. Впереди шел старший, за ним боевики. Сомов хорошо видел их: среди шестерых бандитов было двое славян, то ли русских, то ли украинцев. Они, эти славяне, были экипированы в российскую зимнюю полевую форму, только без шевронов, нашивок, эмблем и погон. Пленными они быть не могли, так как имели при себе оружие, как и остальные: автоматы, гранатометы «Муха», снайперские винтовки. Один из чеченцев нес пулемет ПКМ, увешанный, как матрос времен Гражданской войны, пулеметными лентами. В руках он держал еще две коробки с патронами. Место водителя занял следовавший за командиром группы боевик, рядом сел старший; остальные заняли места в кузове. Водитель, пригнавший автомобиль, остался в доме. При себе он имел радиостанцию. «УАЗ» тронулся и, набирая ход, пошел в глубь квартала. Проводив собратьев, чеченец-водитель вошел в дом.

Рядом с Сомовым прилег неслышно поднявшийся на чердак командир отделения сержант Руденко, спросил:

– Духи оставили водилу?

– Да, Паша, и это плохо.

– А чего плохого?

– А то, что, если боевики задержатся до ночи и вернутся сюда же, нам из дома не выйти.

– Почему? Можно свалить до возвращения банды.

– Нельзя. У духа, что остался в доме, радиостанция, и если он заметит нас, то… дальше продолжать?

– Не надо! – вздохнул сержант. – Все и так понятно. И снять его нельзя…

– Да, и снять нельзя. Днем передвигаться по сектору, а тем более по улицам города, – все равно что под расстрел добровольно выйти. А ночью могут заблокировать. Сутки потерпим. Черт, надо было уйти дальше на запад! Но там мы могли не найти подходящего пристанища. Люди в доме-то мерзли, по себе знаю, а уж на улице… Так! Наблюдателя на место. Остальным продолжить отдых. До сумерек выспаться. Ночь по-любому будет бессонной. Понял?