Александр Тамоников - Они поклялись победить

Солдаты разошлись. Сомов присел на поваленный забор, прислушался. Отделение, судя по могильной тишине в секторе, никто не преследовал: духи или еще не вышли к месту боя, или ушли на запад по ложному следу. Пока все идет нормально. Надолго ли это «пока»?

Разведка вернулась через двадцать минут. Сержант доложил:

– Осмотрели и усадьбу, и все вокруг дома – постройки, гараж. Заглянул в светящееся окно. За столом старик, перед ним керосиновая лампа.

– Что, вот так просто сидит?

– Да. Думает о чем-то, а может, задремал. Похоже, в хате, кроме него, никого нет.

– А рядом жилых домов нет?

– Поблизости нет. А дальше не ходили.

– Ладно! Бойцам сбор, идем к этому дому.

Рассредоточив бойцов вокруг усадьбы, капитан Сомов с рядовым Никоновым вошли в небольшой дом. Двери оказались открытыми. Странно, но старик не удивился, увидев десантников. Только подкрутил фитиль лампы, прибавив света. Затем проговорил:

– Гости? Давненько ко мне никто не заходил.

Капитан поздоровался. Чеченец кивнул седой головой:

– Здравствуй, капитан!

– Вы хозяин дома? – спросил Сомов.

– Да.

– Кроме вас, здесь есть кто-то еще?

– Нет.

Сомов взглянул на Никонова:

– Проверь!

– Ты не веришь мне, капитан? – усмехнулся старик.

– Я не в том положении, чтобы верить на слово.

– Да? Заблудились, что ли?

Вернулся Никонов:

– Чисто!

Капитан присел напротив старика:

– У нас проблема! Солдат раненый, тяжелый! С ним мы к своим не выйдем.

Старик кивнул:

– Вы хотите оставить раненого мне?

– Да! На время. Мы вернемся за ним.

– Тяжелый, говоришь? – вздохнул чеченец.

– Да.

– Молодой?

– Двадцать лет.

– Совсем мальчишка! А не боитесь оставлять его?

– С вами кто-нибудь проживает? Или боевики заходят?

– Живу я один; боевики кружат по сектору, но ко мне не заглядывают. Знают, наверное, что мои сыновья ушли к ним.

– Ваши сыновья служат у Дудаева?

– Да.

– Понятно! Значит, вы нам помочь не сможете.

– Погоди! Мы люди и должны всегда оставаться людьми, даже на войне. Дудаев принес чеченцам только горе. Он обманул нас, забрал наших детей и бросил погибать за свои бредовые идеи. Оставляйте солдата. Кормить буду, поить буду, смотреть буду; если что, спрячу, но медицинскую помощь оказать не смогу. Я не врач. Да и лекарств у меня нет. Только аспирин да валидол.

– Мы оставим вам боевую аптечку, объясним, как пользоваться ею. Но если домой заявятся ваши сыновья? От них вы солдата не спрячете. А они убьют его.

– Мои сыновья сюда больше никогда не вернутся.

– Они погибли?

– Живы, здоровы! По крайней мере вчера еще были живыми и невредимыми. Не в этом дело. Я сказал, что мои сыновья сюда больше не придут, значит, не придут. И не спрашивай меня, капитан, почему. Это моя личная трагедия.

– Ясно! У меня к вам еще одна просьба будет.

– Что за просьба?

– Нам бы план местности. Вы здесь давно живете?

– Давно.

– Могли бы начертить план?

– Заблудились? Понятно!

Старик встал, прошел к комоду, достал из ящика свернутый лист бумаги. Им оказалась карта. Он развернул ее, объяснив:

– Это карта Грозного девяностого года. С тех пор в городе мало что изменилось, не считая последствий правления Дудаева, бомбардировок вашей авиации и действий войск. Вот это, – он обвел карандашом крестик на карте, – мой дом. Дальше сами определитесь, как и куда вам идти. Но прямо не советую. Безопасней идти вправо, там меньше дудаевцев. Это все, чем я могу вам помочь.

– Спасибо, отец! Мы вернемся за солдатом, обязательно вернемся.

– Постарайтесь забрать его быстрее. – Чеченец вздохнул. – Повторяю, я не врач. И показать его кому-либо даже из знакомых не смогу.

– Постараемся! Куда нам положить раненого?

– Заносите его, а я подготовлю постель в комнате.

Оставив Лукрина у чеченца, передав старику две боевые аптечки, перевязочный материал и объяснив, как пользоваться препаратами, отделение покинуло усадьбу. Отошли недалеко. В соседнем дворе Сомов разрешил бойцам перекурить, подозвал к себе сержанта и, развернув полученную карту, сказал ему:

– Давай теперь, Паша, подумаем, что делать дальше. Впереди самое трудное…

Подумав о своих затерявшихся в городе подчиненных, Голубятников решил пойти спать. Боевики с вечера проводят перегруппировку, значит, с утра ударят. А посему следовало выспаться, сил набраться. Он прошел в комнату отдыха. С улицы доносились одиночные выстрелы: вновь начали свою кровавую работу снайперы. К ним в батальоне уже привыкли – если можно привыкнуть к тому, что жизнь твоя ежеминутно подвергается смертельной опасности. Комбат прилег на спальник. Буржуйка нагрела комнату, можно раздеться. Уснул Святослав мгновенно. И приснился ему сон. Мирный сон. Поле, усыпанное цветами, мягкая трава, теплая, безветренная погода. Приветливое солнце в ореоле огромных белоснежных облаков, невдалеке сосновый лес. Он стоит, подняв руки к солнцу; рядом супруга, собирающая цветы. Стрекот кузнечиков. На душе спокойно, радостно. Подбегает Галина, восторженно кричит: