Анатолий Гончар - База икс

Тот кивнул и бросился разворачивать вторую радиостанцию. Я вымученно улыбнулся, видя, как Прищепа и Ляпин спешно расстаются со своим так и не израсходованным боекомплектом.

– Факир на связи! – узнаю голос ротного.

– Обеспечить прикрытие сможешь? – У меня почти не осталось времени.

– Да. – И после секундного раздумья: – Может, выйти навстречу?

– Нет! – Еще не хватало, чтобы и группа сопровождения ввязалась в заранее обреченный на проигрыш бой в лесу. К тому же, если нас прижмут, они уже не успеют. – Приготовьтесь к обороне!

– Их много? – Значит, он уже в курсе, что нас преследуют. Тем лучше.

– Да! – и чтобы стала ясна вся серьезность ситуации добавляю: – Очень! – Впрочем, на РОП «чехи» не полезут, разве что совсем спятят. – Я с двумя разведчиками остаюсь на прикрытие. И почему нет огневой поддержки?

– Не знаю! – Честный ответ, но ничего мне не дающий. И после секундного колебания комбат говорит: – Со мной тут ребята… Я так думаю, ты в курсе… – Я в курсе? Ну да, ну да, можно было ожидать. Вот только знает ли об этом Виктор? Он немного пришел в себя, лежит и смотрит голубыми глазами в голубое небо. Спросить?

– Факир, на всякий случай вот координаты противника, вдруг Центр тупит… – И, не задумываясь, даю свои собственные координаты. – Начало открытия огня Ч – пятнадцать минут. – За пятнадцать минут мы успеем настреляться досыта, а затем либо отойдем, либо артиллерия нам уже ничем помешать и навредить не сможет. – Все, конец связи.

– Уходите! – Подполковник Тарасов, превозмогая боль, приподнялся на правом локте. Это он о чем и кому? – Уходите!

– Нет, – отрицательно качаю головой, – тебя там уже ждут.

– Именно поэтому.

На моем лице искреннее непонимание.

– Да, именно поэтому! Я давно в курсе. Но это не наши люди. – Да, он же говорил, как же я позабыл об этом?

– Прищепа, отход! Гришин, что со связью? – киваю на «Северок».

– Есть связь! – Ответ звучит излишне бодро.

– Хорошо! – Как же я устал! – Отход! – Пот, до этого лившийся с меня ручьями, уже, кажется, весь иссяк. Губы сухие и соленые. Остатки воды булькают в заброшенном за спину рюкзаке. Пить! Потом. Все потом. – Отход! – это я командую конкретно замешкавшемуся со своим рюкзаком радисту.

– Не-е-е, командир, я остаюсь…

– Отход, сука! – Мне еще тут на хрен чей-то излишний героизм! Только время мое отнимает. – Живо!

Гришин взглянул на меня и попятился. Рявкнул я от души, да и выглядел, наверное…

– Пусть уходят все! – Виктор кивнул на разведчиков, приготовившихся взять его, лежавшего на самодельных носилках (плащ-палатка и два тут же срезанных ореховых кола), и начал подниматься.

– Грузите! – У меня нет времени препираться.

– Отставить! – Вот теперь в его голосе прорезались по-настоящему командирские нотки, а в руке снова его любимый «КЯ». – Пусть все отойдут!

«Ах, ты, сучий потрох»! Я кивнул.

– Отойдите, хрен с ним… Как ты меня задолбал…

Отпущенное нам время таяло. Прочих раненых уже понесли. Подполковник поманил меня к себе и, когда я нагнулся, быстро сунул мне в свободный карман разгрузки пакет из лоснящейся коричневой бумаги.

– Не показывай никому! – Его горячечное дыхание опалило меня. – Никому: ни командиру, ни даже лучшему другу, никому – это смерть. Никому! Слышишь, никому?! Потом, все потом. Только выжди, два-три года… – Он замолчал, захлебываясь кровью. Мне бы остановить его, не дать самого себя вымотать до последних сил.

– Почему? – вместо этого задал я вопрос. Я имел право знать.

– Сейчас не время, передай…

– Нет! – Мое «нет» звучит уже не так твердо, кое-что начинает до меня доходить. Но все же… может, проще отбить руку, обезоружить…

– Пойми, мне все равно хана! – Он пристально посмотрел мне в глаза. Он догадался о моих намерениях. – Только потом будет хуже, много хуже…

– Что в них? – настаиваю я, и он понимает, что я не отступлюсь.

– Документы (я усмехаюсь) – договора, контракты, фрагменты личного дела.

– Чьего? – Ну почему же из него все приходится вытягивать буквально клещами?

– Шамиля Басаева, – наконец он, кажется, решается раскрыть все. – Здесь – бомба. Документальное подтверждение работы Басаева на одну из наших госслужб.

Я, кажется, догадываюсь, какую, а Тарасов продолжает говорить:

– Здесь подписи, фамилии, печати – все подлинное.

– Что с того? – Мне действительно непонятен весь сыр-бор.

– Их могут опубликовать. Что нанесет сильнейший удар по нашему престижу и людям. Те, кто подписал эти документы, все еще на службе. Это лучшие люди, просто тогда считалось, что так надо. Если документы выплывут, кто-то из них будет уволен или того хуже. Нам после этого уже не подняться.