Иван Стрельцов: Псы войны

— Будете меня вербовать?

— Снова, дружище, не угадали, — хохотнул Логинов. — Вербовать нужно тех, кто морально готов к предательству. Остальных следует либо вообще не трогать, либо использовать на кратковременный срок, что я и хочу вам, Олег Сергеевич, предложить.

— Сообщить руководству, что ваша лаборатория уничтожена? Но где доказательства, что это правда, а не моя выдумка?

— Далась вам эта лаборатория, Олег Сергеевич, — Логинов укоризненно покачал головой. — С ней разберутся те, кому положено по долгу службы. Вам, май диа френд, хочу предложить работенку по вашему профилю: нужно найти одного человека.

— Кого?

— Вы же слышали, что Клочков перед смертью мне угрожал, даже назвал прозвище, как говорят на Кавказе, моего кровника: Каскадер. Конечно, я бы мог сказать моим ребятам и они перелопатили бы всю Москву с областью, мог задействовать людей из ФСК и МВД, но… Чем больше людей посвящено в деликатное дело, тем большая вероятность разглашения тайны. Информация о поисках Каскадера может дойти до него самого, и тогда искомое лицо скорее всего ляжет на дно и устроит за мной охоту. И чем черт не шутит… Я не хочу полагаться на волю случая.

— Я буду работать под присмотром ваших «быков»?

— Ну зачем же, — покачал головой Логинов, — сажать опытного оперативника под «колпак» пусть и не глупых парней, но все же дилетантов. Профессионал будет искать способ ускользнуть из-под присмотра надзирателей, а при случае еще и свернуть шею кому-то из моих парней. Нет, это лишние траты. Вы будете работать совершенно автономно, но это отнюдь не значит, что никто не потребует от вас результатов. В любое время дня и ночи вас, мой друг, могут выдернуть, и я спрошу: какая работа проделана и каков результат? И не дай Бог вам, Олег Сергеевич, не ответить. Но это, так сказать, кнут, а пряник… найдете Каскадера — плачу сто штук «зеленых», и больше мы не знаем друг друга. Вы снова честный сыскарь.

— А вы не остерегаетесь, Александр Васильевич, что когда я снова стану честным ментом, то уже начну облаву на вас? — глядя прямо в глаза Логинову, спросил Олег.

— То есть следствие с целью заключения под стражу? — спросил Логинов. Олег утвердительно кивнул. Тот залился громким смехом. — На основании чего будет следствие? На основании того, что я сейчас рассказал? Но это только слова, кто их может подтвердить — Алик? — Логинов указал на безмолвного телохранителя. — Так ему нет никакого резона. А если вы думаете, что возьмете его и начнете «колоть», как это у вас называется, так хочу вас предупредить, дорогой Олег, выбросьте эту блажь из головы. Отец Алика еще в семидесятые годы в Кремль не на экскурсии ходил, у него и сейчас там много друзей на больших должностях. Да и я не бросаю своих людей на произвол судьбы. Если, мой друг, хотите дослужить до пенсии, то увидите Алика — переходите на другую сторону улицы.

— Ясненько, — буркнул Донцов, краем глаза он взглянул на стоящего у очага телохранителя. На лице Алика играла самодовольная улыбка.

— Хорошо. После того как я сдам вам Каскадера, вернусь в родной РУОП, мне что, до конца своих дней обходить стороной всех этих черножопых?

— А что, хочется за этот позор с ними поквитаться? — с нескрываемым интересом спросил Логинов, снова сощурив глаза.

— Очень хочется поставить их раком, — честно признался Олег.

— Ну так ставь. Мое какое дело.

Улыбка сползла с лица Алика, оно превратилось в каменную маску…

Прошли Первомайские праздники, весна царила в Москве. Солнце грело по-летнему, легкий ветерок лениво шевелил ветками с молодой, сочной листвой.

Через приоткрытое окно в кабинет доносились звуки улицы. Старший оперуполномоченный майор Донцов сидел за большим лакированным столом.

Напротив сидел его непосредственный начальник полковник Филипков. Опытный офицер, настоящий сыщик, прошедший тяжелую школу жизни, путь от постового до полковника, он и сейчас, после двухчасовой беседы с прибывшим из Чечни подчиненным, говорил душевно, по-отечески.

Но Олег не был настроен на откровенный разговор: после беседы с Логиновым он уже не верил никому. Почти никому.

— Понимаю твое состояние, Олег Сергеевич, — мягко говорил полковник. — Не у всякого хватит мужества пережить плен и не потерять человеческого достоинства. А ты, я смотрю, молодец. Да и сейчас, слава Богу, другие времена, раньше попал в плен — и все, враг народа, изменник.

«Во блин, — чуть не вырвалось у Донцова. — Вместо того чтобы искать иуду-предателя, кто нас сдал чеченам, он меня еще ГУЛАГом пугает. Тебя туда, красивого да разговорчивого, посмотрел бы я, что пел бы тогда».