Иван Стрельцов - Истребитель снайперов

Толпа смуглолицых и носатых «колумбийцев» в это время уже забралась в свои авто, и на большой скорости машины выскочили из подземного гаража. Охранник снял с плешивой головы форменную кепку и протер взмокший лоб, мысленно прочитав молитву Деве Марии.

Вор в законе Бушлат сидел в кресле-качалке перед горящим камином с полным бокалом густого темно-красного напитка и, блаженно улыбаясь, покачивался, не забывая при этом прикладываться к бокалу.

От яблочного бренди по телу разливалось блаженное тепло, огонь с потрескивающими поленьями ласкал его взор. А покачивание в кресле добавляло необходимую изюминку полному набору удовольствий.

Простенькое деревянное кресло не особо гармонировало с дорогой мебелью из натуральной кожи, но Бушлата это не волновало. Давным-давно кресло-качалка, которого он никогда не видел, стало предметом его мечтаний, символом роскоши.

В зоновском бараке за далеким полярным кругом тогда еще молодой вор Коля Башлин, носивший в те времена погоняло Баш, приклеившееся к нему со школьной скамьи, сидя в обществе серьезных воров, слушал их рассказы. Вот тогда-то зрелый и самый уважаемый Профессор, в пятьдесят лет выглядевший семидесятилетним, лысым, сгорбленным, без единого зуба стариком, разукрашенный блатной синей живописью, держа руки с тонкими крючковатыми пальцами над раскаленным железом «буржуйки», сверкая стальными фиксами, повествовал:

— Вот отойду от дел, осяду где-нибудь в Крыму или Сочах, куплю кресло-качалку и остаток жизни проведу в свое удовольствие.

С тех пор и Николай Башлин стал мечтать о комфортной жизни и кресле-качалке. Правда, Профессору так и не удалось осуществить свою мечту: в начале восьмидесятых на одной из «малин» во время попойки после очередной кражи возникла ссора, и молодой отморозок, совершенно не знающий и не признающий законов блатного мира, засадил Профессору в бок самый обычный перочинный нож. Отморозка потом, что называется, порвали на куски, но законника спасти не удалось. Тупое лезвие перочинного ножа просто разворотило ему печень. Профессор не дожил до счастливых дней, да и почти все из тех, кто сидел тогда перед мерцающим огнем «буржуйки», не надолго пережили пахана, наглотавшись свинцовых пилюль в первые годы всеобщей коммерциализации.

Выжил один Коля Башлин, теперь уже Бушлат, и выжил он тогда лишь потому, что не лез в бизнес, не «стриг» капусту, не якшался с барыгами, чиновниками и ментами, как это стало модно в нынешнее время. Он оставался верным воровским законам и жил на краденые деньги, извлеченные музыкальными пальцами из карманов и сумок обывателей.

И кто бы ему тогда в зоне вечной мерзлоты сказал, что через двадцать лет он будет качаться в таком желанном кресле-качалке, и не в Крыму, не в Сочах, а аж в самом Амстердаме, где будет исполнять наказ воровского схода, стоять смотрящим над русской братвой.

Переключившись с воспоминаний о прошлом на дела настоящие, Бушлат со злостью выплеснул кальвадос в камин. Попав в огонь, напиток вспыхнул яркими искрами.

— Да, упорол я косяк с этим мочилой, — едва слышно проговорил законник. Как бы то ни было, происшедшее следовало исправлять, иначе за промах спросят, и спросят по самому высокому счету.

Несколько групп боевиков готовы были броситься на поиски Шатуна, но слишком мало было погонщиков и слишком большая была территория, на которой растворился беглец. Все, что знал сейчас законник, так это только то, что мочила собрался возвращаться в Россию. А вот через какую лазейку он хочет прошмыгнуть, ведь граница — она широкая… Только в Европе тянется от Белого до Черного моря.

Стеклянная дверь, отгораживающая небольшую гостиную от остального особняка, широко распахнулась, и вошел невысокий, краснолицый крепыш Сиплый, прозванный так за простуженный голос.

Когда Бушлат узнал, что сын покойного Арийца бросился в погоню за киллером, старый вор тут же посадил им на «хвост» двух толковых пареньков с высшим образованием, оттарабанивших срок в «чалкиной деревне» за фокусы с электроникой.

Но когда топтуны уехали, Бушлат неожиданно задумался: а чего этот банабак вызывал к себе такого спеца? Намочить его, Бушлата? Вряд ли, Ариец был неглупым. Прекрасно понимал — на место убитого сходка обязательно пришлет другого. А ему придется ответить за беспредел. Значит…

Медленно раскачиваясь в кресле, законник смотрел на вошедшего. По кожаной куртке стекал таявший снег, возле ног братка на паркете образовалась небольшая лужица. Бушлат недовольно поморщился, но ничего не сказал. Поглаживая подушечкой указательного пальца по краю коньячного бокала, спросил: