Виктор Мясников - Людоеды

Тут раздался топот тяжелых башмаков, прогрохотал мимо и стал быстро удаляться. Гундосый убежал. Очевидно, резко поумнел, понял, что его провели, а сейчас могут и вовсе пристрелить. Поэтому и заткнулся, что сообразил – на звук стреляют. Унес ноги, шлепая рукой по стенке, чтоб с пути не сбиться. Вовец сплюнул и вдоль другой стенки направился к рубильнику.

Когда включил свет, в коридоре увидел только одного члена шайки, да и тот, согнувшись, держась за голову обеими руками, зигзагами от стены к стене уходил вдаль. Сражение Вовец выиграл. Жека по-прежнему стояла в кресле ни жива, ни мертва, и закрывала глаза ладонями.

– Отбой! – Вовец сбросил липкую резиновую перчатку, обнял ноги девушки. – Слушай, ты не помнишь, сколько было пистолетных выстрелов?

Жека опустилась в кресло, вздохнула с облегчением.

– Уф! Кажется живая. Ну и напугал ты меня. Я думала все, капец, убили моего Вовчика. Дай я тебя поцелую.

Вовец не упирался. Но после поцелуев и ласк снова спросил, сколько все-таки было выстрелов.

– Пятнадцать или двадцать, а, может, и больше. Думала, с ума сойду, такой грохот стоял.

Вовец в том нервном состоянии тоже не запомнил. Попробовал посчитать. Получалось от пяти до восьми. Судя по тому, что на заключительном этапе схватки враг вообще ни разу не выстрелил, у него могло остаться всего один-два патрона, а, может, и вовсе кончились. Но на это рассчитывать не стоит. Лучше полагать, что в пистолете ещё два патрона. И не подставляться.

Коридор был пуст. Вовец обследовал ближние окрестности, предварительно перезарядив оружие. Он сразу нашел место, где стрелял в упор в самого здоровенного бандита. Здесь на стене виднелись брызги крови, желто-серые пятна порохового нагара, следы дроби. На полу размазанная лужица крови, несколько мелких клочков обожженной ткани, сплющенные дробинки, войлочный патронный пыж. Судя по всему, заряд дроби прошел касательно, ободрав край тела. Ранение, скорее всего, не очень серьезное. Но и это ослабляет банду. А если учесть, что ещё один получил порцию дроби и ушел зигзагами, то определенный успех налицо. Конечно, могло быть и лучше, но ведь могло и хуже!

– Эй, не стреляйте! Не стреляйте!

Вдалеке замаячило красное платье. Шеломов махал какой-то серой тряпкой, видимо, так изображался белый флаг парламентера. Кто-то из-за угла дал ему пинка. Шеломов пробежал несколько шагов и пошел, хромая и оглядываясь.

– Не стреляйте! Я на переговоры!

Какие ещё переговоры, удивился Вовец. О чем тут переговаривать? Он зорко следил, чтобы за спиной у Шеломова неожиданно не появились вооруженные бандиты.

– Ах, Володя, – вздохнула Жека, – ну почему ты не супермен? Сейчас уже передушил бы всех голыми руками и домой бы пошли.

– Слава богу, что я хоть не такой чапа, как этот киндер-сюрприз в революционном халате.

Шеломов остановился в пяти шагах. Жалкий, грязный, правая коленка разбита, видно, шандарахнулся в темноте обо что-то твердое вроде бетонной стены. В глазах страх и собачья тоска.

– Меня послали передать их условия. Если вы сдадитесь, то они ничего вам не сделают.

Жека захохотала и никак не могла остановиться. Вовец тоже рассмеялся.

– Иди-ка сюда, – поманил пальцем. – Да иди, не бойся. Бить не буду.

Шеломов короткими шажками приблизился, боязливо ежась и оглядываясь.

– А сейчас ответь, сколько их там? Ну! – Вовец угрожающе поднял обрез.

– Трое, – торопливо ответил Шеломов, – трое всего. Больше нет, честное слово. Бугор и ещё двое.

– Так, поверим, ладно. А куда ранены?

– Ранены куда? – было непонятно, то ли Шеломов совсем ополоумел от страха, то ли дурачком прикидывается, ничего не соображающим. – Бугор весь изранен, бок вот тут, – он ткнул в себя пальцем, сделал круговое движение, обрисовывая размеры ранения, – весь вырван. Целая рубашка на перевязку ушла. А другому кожу на голове содрало. – Он опять показал руками. – От лба и до затылка. Тоже крови много.

– Ладно, хорошо, – остановил его жестикуляцию Вовец. – Вооружены чем?

– Ножи взяли кухонные, вот такие, – Шеломов развел ладони на полметра по-рыбацки. – Дубинки резиновые. У Бугра пистолет.

– А патроны? – продолжал допрашивать Вовец. – Патронов много?

Шеломов отрицательно замотал головой.

– Нет, обойма пустая. Он доставал её и ругался, что патроны оставил в кандейке.

– А где эта кандейка?

– Не знаю, наверное, здесь где-то.

– Ладно, а теперь отвечай, зачем послали сюда?

– На переговоры, условия передать.