Аслан Кудабаев - Сила одного

Отвернувшись от трупа, Данко стал обыскивать всю камеру, стараясь найти если не, возможно, уже убитых Малыша и Большого, так хотя бы какие-то вещи, оставленные ими. Ему повезло: его рука нащупала во тьме принадлежавший Малышу самодельный солдатский брелок, сделанный из гильзы. Малыш всегда таскал его с собой, покручивая на пальце, и не расставался с ним никогда. Что ж, теперь Данко, во всяком случае, точно знает, что его друзей держали именно здесь. Но вот куда их дели теперь? Данко не знал даже, что и подумать. но ясно понял одно: ответить на все эти и другие вопросы сможет один человек— Николай.

Не задерживаясь в темном подвале более ни секунды, Данко, прыгая через три ступеньки, но не забывая держать автомат наготове, во весь дух помчался наверх.

Держа в руках потерявшую сознание Наташу и направляя пистолет в сторону Шрама, Николай проговорил:

— Признаться, я не ожидал снова увидеть тебя…

Шрам стоял, в нескольких шагах от него, наведя на Николая ствол своего автомата. Позади, за его плечом, маячил Холеный.

— А я тебя давно увидеть хочу, — хрипло произнес Шрам.

— Что ж, видимо, уж слишком сильно хотел, раз увидел, — криво ухмыльнувшись, сказал Николай. — Ну, раз пришел, значит, у тебя есть что сказать. Говори, я тебя внимательно слушаю, — продолжая ухмыляться и нисколько не выказывая при появлении Шрама ни страха, ни удивления, говорил Николай.

— Я пришел, чтобы убить тебя. И ты сам это хорошо знаешь. Так же, как и знаешь, за что…

— А-а, так вот ты о чем— все о старом. Хотя, наверное, давно пора бы уже забыть.

— Забыть?! Ты, гнида, лишил меня жены, подло предал. И ты считаешь, такое можно забыть?! Да я не забуду об этом ни в этой жизни, ни в следующей, пока ты, проклятая гадина, жив! — Лицо Шрама перекосилось от ненависти, а огромный, пересекавший его лицо шрам краснел тонкой нитью. Его палец, лежавший на спусковом крючке, едва сдерживался, чтобы не нажать на курок. Единственное, что от этого удерживало сейчас Шрама, — это опасение попасть в находившуюся в руках Николая Наташу.

— Ну хорошо, хорошо! — примирительным тоном заговорил Николай, пытаясь выгадать время и хотя бы немного сбить Шрама с его агрессивного настроя. — Давай сначала спокойно поговорим: ведь ты же не затем только мчался сюда, чтобы вот так взять и застрелить меня. Наверняка ты у меня хочешь о чем-то узнать.

В этот момент Наташа вдруг открыла глаза.

— Димочка-а! — снова увидев Шрама, вдруг закричала она.

От этого крика и выражения ее глаз лицо Шрама стало еще бледнее. Застывшими, словно неживыми глазами, он смотрел на свою жену.

— Дима, ты жив! — попыталась вырваться и броситься к нему Наташа, но Николай, удерживая ее, еще крепче сдавил ее хрупкую шею.

— Отпусти ее. И тогда я отпущу тебя… — погасшим вдруг голосом, словно глядя куда-то в пространство, отстраненно проговорил Николаю Шрам.

— Конечно. Но сначала нам с тобой нужно заключить небольшую сделку, — уже окончательно овладев собой, заговорил Николай. — То есть сначала ты должен бросить оружие, и тогда я ее отпущу…

— Ты думаешь, я доверяю тебе? Стоит мне положить автомат, и ты убьешь нас обоих.

— Ладно, оставим это пока. Кстати, скажи— как тебе удалось спастись? Я думал— тебе верный конец. Надо же было так ошибиться.

Но тут в руках Николая снова забилась Наташа, пытаясь освободиться, — при виде мужа, которого она считала погибшим, ее охватила истерика, и она уже почти не контролировала себя. Поэтому Николаю приходилось прилагать немало усилий, чтобы по-прежнему держать ее.

— Отпусти ее— и уходи, — снова сказал Николаю Шрам.

— Нет. Я же сказал: сначала— сделка. А все остальное— потом. Но прежде всего ты расскажешь, что тебе обо мне известно и каковы были твои планы после этого штурма, потом… Ну-у, говори— если не хочешь, чтобы я прострелил твоей куколке голову! — выходя из себя из-за молчания Шрама, закричал Николай.

— Дима, расскажи мне, как ты остался жив. И почему он мне сказал, что ты убит, — обращаясь к Шраму, со слезами в глазах, слабым голосом заговорила Наташа, уже не сопротивляясь и стоя на подкашивающихся ногах.

Внимательно взглянув на нее еще раз, Шрам, обращаясь к Наташе, заговорил:

— …Все началось там, в Чечне… Там мы с ним, — Шрам кивнул на слушающего с насмешкой на губах Николая, — мы с ним были какое-то время друзьями. В том отряде боевиков, в котором мы воевали против своих же земляков-федералов, нас, русских, было всего лишь двое. Это нас и сдружило. На войне сразу видно человека— как стеклышко, — что у него внутри. В серьезных боях, в горных переходах, с пудами груза за спиной фальшь, притворство, как на “гражданке” не проканает. И, судя по тому, каким я его знал в боях, он казался мне настоящим другом. Я думал, на такого можно положиться в беде и такому можно полностью доверять. Тогда я еще не знал, насколько я заблуждался. Не знал, что у этого человека— двойное дно. — С ненавистью взглянув при этих словах на с равнодушной ухмылкой стоявшего Николая, Шрам продолжил: — Я считал его другом и поэтому стал слишком доверять ему, делился своими мыслями, заботами и секретами. И однажды я рассказал ему о тебе. О том, какая ты замечательная. И даже показал ему твою фотографию. Это было моей самой страшной ошибкой. Я тогда еще не знал, что за планы вынашивает в своей голове этот человек. Не знал, о чем они там постоянно шептались с этим кривым Мустафой. В отличие от меня, он со мной не особенно откровенничал. Так вот, когда я показал ему твою фотографию, в голове этого гада созрело решение, о котором я совсем не догадывался. Он уже тогда подумывал о том, как, бросив войну, открыть бандитский бизнес где-нибудь на “гражданке”. Ворочать наркотиками, оружием и делать из молодых солдат послушных шахидов. Впрочем, — взглянув на Наташу, проговорил Шрам, — тебе и самой это все прекрасно известно. Но для того, чтобы начать это свое “дело”, ему надо было где-нибудь обосноваться. И когда я рассказал ему о тебе, в его голове тут же созрело решение: он решил воспользоваться тобой как “базой”, а саму тебя использовать в качестве неотразимой приманки для офицеров и солдат. И, взглянув на фотографию, сразу понял: вот та, с помощью которой он сможет делать деньги: вербовать офицеров, заманивать в капкан солдат. Поэтому все, что нужно было ему сделать, — это заставить тебя работать на него. А сделать это, по его мнению, было проще простого— достаточно убрать меня, а потом, приехав к тебе, назваться моим другом, рассказать о моей смерти от рук федералов и тем самым подготовить в твоей душе почву для мести, чтобы затем привлечь тебя для участия в его темных делах…