Андрей Дышев - Горячая тень Афгана

— Не! — Он покачал головой, глядя то на меня, то на автомат. — Не видел… Бог свидетель!

— Что не видел? Вообще здесь девушки не видел?

— Девушку видел.

— Блондиночку?

— Ну… — снова закивал он. — Блондиночку! Работала. В кабинете Князя. За компьютером сидела.

— Ну вот, очень хорошо, — похвалил я Волзова и потрепал его по щеке. — А теперь скажи, где она сейчас может быть.

— Не знаю. Дня три уже не видел. Или четыре.

— Неужели вот так тихо исчезла, и все?

— Как тихо? А что должно быть?.. Шеф ее сильно ругал. И охранка между собой про нее плохие слова…

— Когда ты это слышал?

— Я ж говорю, дня три назад. Это не мои дела, я не знаю, что там было. Меньше знаешь, дольше живешь.

— Ишь ты, какой мудренький, — сквозь зубы произнес я, в одно мгновение возненавидев этого жалкого мокренького человечка, которому было ровным счетом наплевать, что сделали с Анной. — А ну-ка припомни, какие слова о ней говорили, за что ругали?

Волзов стал пожимать плечиками, как заводная игрушка.

— Трудно припомнить… Три дня уже прошло.

— Страдаешь провалами в памяти? — Я вдавил ствол ему под ребра, и Волзов часто задышал. — А ты очень постарайся.

Волзов стал стараться. Его пальцы нервно перебирали волосы на темени. Он морщился, скрипел зубами, наконец, выдал:

— Шеф говорил: стукачка, шпионка и добавлял очень много матом. И охранка — матом.

Я не сдержал какого-то утробного звериного стона, вырвавшегося из моей глотки.

— Ну, что с тобой делать? — произнес я, с отвращением глядя на Волзова. — Дать веревку, чтобы ты удавился над унитазом?.. Что ты пялишь на меня свои поганые глазенки, вошь червивая? Слова плохие говорили, и тебе стыдно повторить их? А гробы с наркотой возить не стыдно? На именах погибших парней зарабатывать — не стыдно?

Волзов принял эти слова за смертный приговор, и его стала колотить крупная дрожь. Этот готов, подумал я. Плохо, что в таком состоянии он неуправляем и не соображает ничего. Может заорать или кинуться в окно.

— Что тебе сказал Князь?

— Когда сказал?

— Вот что, дубина стоеросовая. — Я начинал терять терпение. — Ты не переспрашивай и не прикидывайся полным идиотом. Ты только что был у Князя.

— Я дал ему московские адреса родственников погибших в Таджикистане.

— А зачем они нужны шефу?

Волзов молчал.

— Не хочешь говорить? — У меня невольно сжимались кулаки. — Ты еще лелеешь надежду, что я не убью тебя, и ты, выяснив даты и места похорон, отыщешь гроб с порошком и искупишь свою вину перед шефом, он тебя простит, и над тобой снова будет ярко светить солнце? Увы, дружок. Ты не найдешь то, что ищешь, даже если перероешь все могилы Москвы. Потому что наркотик на этот раз до Москвы вообще не доехал. Я вместо него.

Мне показалось, что глаза Волзова стали наполняться слезами. Зрачки его двигались, будто водитель внимательно рассматривал мое лицо.

— Но Князь этого не знает, — продолжал я. — Он решит, что ты что-то напутал с адресами, с могилами, кладбищами, и накажет тебя. Полагаю, что очень жестоко… Здесь подвал есть? — спросил я, щелкнув Волзова по подбородку пальцами, чтобы привести в чувство.

— Хто?!

— Подвал или погреб?

— Нету. Подвала нету. Есть гараж.

— А кладовые, темные комнаты? Не замечал, куда Князь последние три дня заходил?

— Ну… — кивнул он и облизал губы. — Там, в торце, в левом крыле, подсобка. Генераторная.

— На каком этаже?

— На нашем.

— Охранка в коридоре есть?

— Не видел. Я все больше в холле сижу. Охранка на улице. Вокруг дома, вдоль забора…

— Ладно, — похлопал я его по плечу. — Извини, что я испортил тебе настроение. Если надумаешь уносить отсюда ноги, скажи мне — побежим вдвоем. А пока… — Я втолкнул Волзова в кабинку. — А пока посиди здесь, да только запрись и никому не открывай.

Влево от лестницы, как и вправо, коридор шел дугой, и я не видел, есть ли кто-нибудь в его конце. Я словно шел по большому барабану. Из-за поворота показывались белые двери комнат, в мягком свете навесных бра сверкали золоченые ручки. Коридор казался бесконечным, я как будто ходил кругами.

Внезапно он закончился. Я стоял перед узкой торцовой дверью, покрытой черным пластиком. Уверенный в том, что дверь надежно заперта, я чисто машинально взялся за никелированную ручку, нажал на нее, и, к моему удивлению, дверь приоткрылась.

Напрасно, подумал я, оглядываясь и прислушиваясь к бормотанию приемника, доносившемуся из холла на первом этаже. Напрасно я потратил время.