Михаил Серегин - К строевой - годен!

Сивый, будь он в здравом уме, и не повелся бы на такое. Зачем ему куда-то бежать, если и так выпустят. Еще и извинятся. В голове так и крутилась фраза:

– Нам не стоит этого делать.

Но тут один из семерки смелых выглянул в коридор. Механизатор из местных стоял на четвереньках, выше пока он подняться не мог, так как и треть шприца оказалась для него с ног сшибающей дозой, и тихо информировал:

– В коридоре никого нет. Входная решетка заперта. За ней еще одна. А дальше надо подняться из подвала вверх по лестнице и можно увидеть небо, – последнюю фразу он произносил, прислонившись к открытой двери и мечтательно глядя в потолок.

Вместо того чтобы отказаться от побега, Сивый заорал:

– Меня не имеют права здесь держать!

Толпа поддержала предводителя, и семеро обколотых подозреваемых рванули на волю.

Чем больше они двигались, тем быстрее приходили в себя. Оба запора открыли без проблем. Перед выходом во двор Сивый дал команду:

– Никто не идет к себе домой. Ни к родным, ни к близким, ни к знакомым. Нам надо постараться выйти за поселок. Дойти до трассы, взять машину и уехать.

Порывшись в ящиках надзирателей, Леня обнаружил несколько фонариков, зажигалку и пачку дешевых сигарет с фильтром.

– Фонарики раздай, а сигареты с зажигалкой сюда, – распорядился Сивый. – Ну что, механизатор, – он потрепал по загривку небритого плотного черноволосого мужика в рваном индийском свитере, – теперь ты у нас за разведчика. Поднимись по лестнице, глянь, есть во дворе кто-нибудь.

Генерал Веретенко и комбат немного отошли от побасенок в машинном парке и к вечеру чувствовали себя вроде как и ничего.

Личный состав, подшитый, выглаженный и начищенный, поротно подходил к столовой и под зорким оком дежурного – старшего сержанта Агапова – рассаживался за столы. Зал в батальоне был построен с запасом, и все военнослужащие ели за один заход. Обед не растягивался. После того как прошла первая рота, появились инспектора в окружении местного командования.

Для двенадцати человек офицерского состава был специально подготовлен столик, еда на котором действительно ничем не отличалась от пищи, принимаемой сегодня солдатами.

Генерал-майор ел с аппетитом, и подчиненным не оставалось ничего иного, как поглощать вполне прилично приготовленное картофельное пюре с котлеткой.

Запив еду компотом, Веретенко достал платок, вытер губы и оглядел зал. Половина столов уже опустела. Он с непривычки проковырялся намного дольше обычного солдата. А может, специально никуда не торопился. Долго все разжевывал.

Стойлохряков знал наперед, что подаваемый ужин не может быть плохим или даже средним. Но меню не должно быть и откровенно вызывающим. Чуть получше, чуть-чуть. Так должно казаться генералу. Нельзя же не отметить приезд столь высоких гостей.

– Все хорошо, комбат, – десантура потянулся. – Если ты так кормишь своих людей каждый день, откуда жалобы?

У Стойлохрякова на сей случай имелась отповедь.

– Да маменькин сынок попался какой-нибудь. Родичи тряслись над ним. Кормили карамелью. А здесь каша да картошка.

– Каша и еще раз каша, – поправил генерал. – Хорошо хоть для комиссии стараешься.

В столовой назревал круглый стол. Напидоренный капитан отдал тарелку приставленному к столу Багорину и вытащил блокнот.

Стойлохрякову не могло понравиться такое, но приходилось терпеть.

– Когда прекратишь, подполковник, солдат морить голодом? Счета проверены. Денег выделяется достаточно. Порции у тебя не такие здоровые-то на повседневке, сегодня исключение.

– Никак нет, – вяло произнес комбат, вздыхая. Живот поднялся и уперся в стол. Еще немного – и стаканы с компотом опрокинулись бы.

– Напиток хороший, расстарался, – генерал засмеялся, и остальные следом за ним.

Майор Холодец не удержался:

– Самое то, для здоровых ничего – полезно, остальным тоже в самый желудок попадет. Лучше всякого холодного чая, который у нас обычно за компот проходит.

Стойлохряков рыкнул и залпом допил стакан вишневого компота.

– Молодец, майор, – генерал смеялся. – Правду-матку прямо в глаза. Ладно, комбат, считай, зачтено тебе. Господа офицеры, – генерал посмотрел на свои часы, остальные тоже вперились в циферблаты на левой руке. – Сейчас девятнадцать сорок пять.

Майор Холодец пояснил:

– Большая стрелка до восьми не дошла три пятиминутных деления.

– Чего? – не уловил сопровождающий генерала капитан.

– Ну, я говорю, еще немного – и восемь.