Кирилл Казанцев - Тебе конец, хапуга!

– Граждане, соотечественники! Мы уже десять раз возвращались к этому вопросу. Это же строительство федеральной трассы. Не районной, не областной… – Романа «несло».

Он напоминал о том, что практически все дачники уже не только согласились с компенсацией, но и получили в свое владение новые земельные участки и немалые денежные суммы. К месту и не к месту вворачивал словечки типа «держава», «федеральный центр», «государственные интересы», «логистика» и «модернизация экономики». Даже по памяти цитировал премьера и президента. Послушать его, так получалось, что холдинг занимается исключительно благотворительностью, а бывшие дачники сплошь эгоисты, от упрямства которых происходят все беды в стране. Во время своего выступления Мандрыкин умело выхватывал взглядом наиболее агрессивно настроенных людей и тут же обращался именно к ним, глядя в глаза. Больше всего его беспокоила парочка, стоявшая в стороне: ветеран с орденскими колодками и пенсионерка с плетеным лукошком в руках. Но пока они молчали, хотя по своему опыту Роман знал, что особо трудно подыскать слова именно для ветеранов войны. У них на все найдется неубиенный аргумент: «мы за вас кровь проливали, в танках горели». И перешибить эту правду жизни будет нечем.

Затрещал пускач, взвыл дизель старого экскаватора, завибрировал-зазвенел жестью его корпус. Мордатый экскаваторщик забрался в кабину и потянул рычаг. Шар-баба, лежавшая боком на земле, повернулась и приподнялась в воздух, стала раскачиваться, как маятник.

– Подальше отойдите, подальше! – кричали полицейские, толкая напиравших дачников.

– А ты, Юрьевич, чего молчишь? Тебя, как ветерана, послушаться должны, – выкрикнул кто-то из толпы, обращаясь к молчавшему до этого Новицкому.

Крепкий старик сплюнул на землю и расправил грудь.

– А что мне с ними говорить? Это же сволочи последние. А мы за них еще кровь проливали. Люди, слышите? Лучше, в самом деле, отойдите подальше, а то эта дура чугунная, не дай бог, сорвется. Пусть уж лучше им на головы свалится.

Все непроизвольно посмотрели на опасно раскачивающуюся чугунную бабу. Она, как маятник гигантских часов, плавно отклонялась то влево, то вправо.

– А ведь точно по голове дать может, – несколько ехидно произнесла Анна Васильевна Протасеня и покрепче прижала к себе плетеное лукошко.

Громче заурчал двигатель экскаватора. Толпа дачников инстинктивно попятилась.

Мордатый включил передачу, лязгнули траки. И тут под гусеницей полыхнуло. Земля полетела клочьями. Перебитая взрывом гусеница сползла с катков. Захрустела поврежденная направляющая шестерня. Экскаватор, съехавший с гусеницы, качнулся. Качнулась, наращивая амплитуду, и шар-баба на длинном тросе. Ажурная металлическая стрела натужно заходила из стороны в сторону, зазвенели натянутые тросы.

– Прыгай, идиот! – закричал ветеран Новицкий мордатому, который все еще пытался управлять экскаватором, выравнивая его.

Именно этот крик и образумил экскаваторщика. Он, бросив рычаги, выскочил из кабины, споткнулся, упал, а затем, не теряя времени, по-обезьяньи – на четырех, перебирая по земле руками, метнулся в сторону.

Мандрыкин зажмурился. А вот Пефтиев смотрел на происходящее широко открытыми глазами.

Вибрировала стрела, звенели тросы. Экскаватор наклонялся то в одну, то в другую сторону. Наконец, когда его наклон совпал с амплитудой шар-бабы, тяжелая строительная техника не удержала равновесия. Экскаватор рухнул, завалившись на бок. Двигатель еще какое-то время продолжал работать, затем застучал, заскрежетал и заглох.

Люди молчали. Мордатый встал на ноги и перекрестился дрожащей рукой. Даже говорливый Мандрыкин не мог найти нужных слов. Первым подал голос Федор Юрьевич Новицкий:

– У нас в деревне после войны брат председателя полез крест с церкви срывать. Как только его спилил, сразу с крыши сорвался. Позвоночник себе сломал. Потом до самой смерти парализованный и пролежал, под себя ходил.

Сказав это загадочное и грозное послание, Новицкий взял под руку Анну Васильевну Протасеню и неторопливо двинулся к своему дому.

Начальник строительного управления испуганно вымолвил:

– А что это было?

– Похоже, что мина, – тут же отозвался один из полицейских.

После взрыва и полиция, и народ солидаризировались. Никому не хотелось оставаться на этом гиблом месте – а вдруг еще рванет. Ведь все уже знали о вчерашнем обстреле колонны киношников.

– Это все Граеров, Граеров, – трагическим шепотом затянул Мандрыкин. – Ну что я ему такого сделал? Поговорили бы вы с ним, Владлен Николаевич.