Кирилл Казанцев - Тебе конец, хапуга!

– Садись, если устал.

Ствол автомата неизменно смотрел на Андрея. Чувствовалось, что человек далеко не первый раз держит в руках это оружие и умеет с ним обращаться.

– Допустим, я передам твои слова дорожникам и моему кинорежиссеру, – Ларин специально стал упрощать речь, чтобы сделать ее более доходчивой, – и они согласятся уйти. Что дальше-то будет?

– А ничего не будет. Оккупанты уйдут – спокойно и заживем на своей земле. А то пригнали сюда всяких азиатов… Я с тобой только потому говорю, что понравился ты мне, один из всех не испугался, под пули полез. И теперь ночью приехать решился.

Андрей поудобнее устроился на пеньке. Противостояние само собой преобразовалось в довольно мирную беседу.

– Не дело это по людям из пулемета палить. Там же и невиноватые были.

– Надо думать, с кем связываешься, – назидательно прозвучало из-под капюшона. – Все, хватит лясы точить, – в голосе уже слышалась явная агрессия. – Передашь своим то, что я тебе сказал – пусть убираются. Сунутся еще раз – получат по рогам. И завтра им будет мое последнее предупреждение. Запомнил?

– Запомнил. Дело несложное.

– А теперь повернись ко мне спиной, считай про себя до ста. А когда досчитаешь, то можешь оборачиваться. И не вздумай в ментуру бежать, все равно не поможет.

На последнее замечание Андрей не отреагировал. Сидя на пеньке, он развернулся на сто восемьдесят градусов и мысленно принялся считать, при этом прислушивался и рассуждал примерно следующим образом:

«На сумасшедшего не похож, говорит вполне вменяемо, без фени, да и цели выдвигает конкретные. Вот только методы у него… хотя сегодняшняя российская действительность кого угодно заставит за вилы взяться. А если вместо вил под руками пулемет окажется, то и на гашетку недолго нажать…»

Пока Ларин рассуждал, ему показалось, как что-то чуть слышно скрипнуло, зашуршало, и он был готов поклясться, что автомат больше не целится ему в спину. Такие вещи Андрей чувствовал на уровне подсознания.

– Девяноста семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто, – нарочито громко произнес Ларин. – Все, я поворачиваюсь. – Он выждал несколько секунд, после чего, продолжая держать руки приподнятыми, поднялся и повернулся.

Лес был безлюден, его наполняли лишь звуки природы, да неровным гудением отзывалась далекая железная дорога.

– Эй! – позвал Андрей.

Никакого ответа.

– Опять испарился.

Ларин подошел к тому месту, где стоял незнакомец в плащ-палатке. Следы почти не просматривались. Просто немного помятая, разбросанная лесная подстилка из иголок и прошлогодних листьев. Куда именно направился человек – было не понять.

Андрей еще поблуждал, делая круги, каждый раз большего диаметра: пытался хоть что-то рассмотреть, найти какую-нибудь зацепку, способную подсказать, куда делся его ночной собеседник с немецким «шмайсером». Где-то через полчаса Ларин убедился в бесплодности поисков.

– Странные вещи происходят в здешних местах, – признался сам себе Андрей. – Странные и непонятные. Но нет ничего тайного, что не станет явным. И что-то мне подсказывает – наша встреча далеко не последняя.

Ларин вернулся к мотоциклу, запустил двигатель и покатил по лесной дороге. На этот раз к агроусадьбе он решил вернуться другой дорогой – через дачный поселок. Он миновал застывший экскаватор с шар-бабой, свет фары выхватил испуганного сторожа в тюбетейке, устроившегося на ночь в кабине. Затем потянулись заборы еще уцелевших участков, руины дачных домиков… У сожженной избы Андрей чуть сбавил скорость.

В его жизни уже не раз случалось так, что, выполняя задание, приходилось какое-то время действовать на стороне своих же противников, прикидываться своим, иначе бы ему просто не поверили. Вроде бы и небольшое прегрешение, ведь все окупал результат.

Строение все равно было обречено. Но и Ларин приложил к этому руку, вот и защемило в душе.

«Черт с ним, Андрей, не переживай. Ты сумеешь доказать, что правда на твоей стороне. На весах высшего суда две чаши. В одну сложат твои добрые дела, в другую – грехи. И дай бог, чтобы первая перевесила. Сейчас вернусь и тупо завалюсь спать. Хватит с меня на сегодня. Сперва пулеметный обстрел, потом «шмайсер»… Хрень какая-то».

Ларин прибавил газу, и вскоре дачный поселок скрылся за леском. Въехав на пригорок, Андрей увидел рубиновую россыпь углей догорающего костра. Съемочная группа все еще веселилась.

В каждой губернии, в каждом регионе России господствуют свои устоявшиеся понятия о законности. И то, что в принципе не может произойти в центральных районах столицы, охотно практикуется правоохранителями на периферии. Жестокость в большей мере зависит не от суровости прокуратуры, а от ментовской фантазии. Четко прописанная в законодательстве и в нормативных документах процедура задержания, взятие под стражу, предъявление обвинений, допросов – это лишь теория. А практика…