Андрей Московцев - Бухгалтер

«Пора!» — решает Андрей. Пальцы, сжимавшие скобу взрывателя, резко разжимаются…

Капрал не успел понять, что происходит. Спокойно сидящий русский вдруг исчезает, разлетается тысячью осколков. Они рвут людей на куски, пробивая насквозь. Один впивается в него, брюшина лопается, сине-красные кишки валятся на песок. Капрал падает, руки судорожно суют внутренности обратно вместе с песком и камешками в отчаянной надежде; в больнице вымоют, сложат как надо, зашьют…

Черная ночь падает, словно камень с обрыва. Где-то далеко горит саванна, дым закрывает звезды и луну. Велетнев и Барабанщиков молча шагают на восток. Идут чутьем, голода не чувствуется, усталости и жажды исчезли. Михаил выходит на связь, получает координаты встречи. Компьютер летит в пропасть — информация не должна попасть врагу. Рассвет застает на спуске с гребня холма. Впереди расстилается плоская, поросшая травой и редкими акациями, равнина, по которой легко идти, но трудно прятаться. Барабанщиков отпивает глоток противной теплой воды, протягивает флягу Велетневу. Тот отрицательно мотает головой. Василий со вздохом спрашивает:

— Бежим?

— Ты прав, — соглашается Михаил и они бегут экономным шагом, рассчитанным на длительное время.

К одиннадцати по местному, когда солнце невыносимо жжет, отыскали просторную нору под старой акацией, аккуратно замаскировали вход и заснули. Сил не осталось совсем. Василию снится странный сон: старый дом, река… Хочет войти в прохладную воду, но кто-то не дает, тащит по песку от воды, приговаривая — нельзя, не иди, опасно… опасно… Смысл слов наконец доходит до сознания, словно хлещет по нервам; вскакивает. Вокруг чужие. Велетнев лежит, отвернувшись, руки и ноги опутаны веревками. Ухмыляющиеся рожи взбесили. Не соображая, Василий прыгает прямо на улыбающиеся хари. Навстречу летит приклад автомата — уворачивается, кулак врезается в испуганные глаза, раздается хруст костей … мир вертится с бешеной скоростью, руки содрогаются от ударов, слышны крики, короткие стоны, брызги падают на лицо … Все оборвалось, когда неведомая сила свела судорогой мышцы, сознание почернело …

Приходил в себя медленно, мучительно. Тело ноет, болит, как будто побывал футбольным мячом, который полтора часа пинали двадцать человек. Напряг и распустил мышцы по всему телу — отозвалось волной боли и он понял, что именно так, похоже, и было. Ощутил, что лежит в теплой пыли, связан. Что-то приблизилось, начало старательно пилить веревки. Сильно дергает, Василий катится по неровной земле, ощутимо стукаясь о камни. Боль не чувствовалась, только удары, но благодаря такому «массажу» кровь разогнало по жилам, жар охватил тело, вернулась чувствительность. Осторожно открыл глаз, еще не заплывший от фингала … На фоне заката смутно различил огромный, в половину горизонта, холм. Холм колышется, двигается вправо влево. Взгляд с трудом фокусируется, Василий с удивлением обнаруживает, что это не холм, а необъятная задница. Громадное седалище украшает большой блестящий пистолет в открытой кобуре. Заходящее солнце светит ярко, на ствольной накладке видно выгравированного медведя.

«Это ж „Гризли“ … сорок пятого … самый большой … как игрушечный на такой жопе»! — вяло изумился Василий. Легкое дуновение приносит запах дыма и чего-то еще настораживающего. Медленно поворачивает голову — на костре наливается красным железо. Из необъятной задницы растут столбообразные ручищи, пальцы что-то перебирают. Тихо звенит металл. Сознание окончательно прояснилось. Василий все понял. Сейчас его считают полумертвым, но через минуту привяжут и начнут каленым железом выяснять, кто такой и откуда. Сосредоточился на «Гризли». Бесшумно и быстро, как Ванька-встанька, поднялся, пальцы сжимают рукоять пистолета. Железо с хряском проламывает затылок палача. Достает вторую обойму. Попытался было удержать падающую тушу, но куда там с буйволом управиться! «Во бычара, — пронеслось в голове, — хорошо, что я первым ударил!» Земля вздрагивает от удара тяжелого тела, Василий оглядывается. Невдалеке стоят палатки, горит костер, движутся тени. «Мишка! Куда делся Мишка?» Упал, сморщился от боли. Пробует ползти — получается только на карачках, словно гордый леопард. Плюнул, просто побежал, не оглядываясь. За палатками торчит грубо сколоченный крест, на нем висит Велетнев. Руки и ноги привязаны. «Гвоздей нет, а то бы прибили, гады!» — зло ощерился Василий. Михаил не подает признаков жизни. Веревки заметно растянуты под немалым весом.