Сергей Зверев - Гавайская петля

А направлялся Александр Моисеевич, по всем приметам, в Барабоа. Он ехал медленно, неуверенно, дважды его обгоняли машины, издавая предупреждающие сигналы.

– И чего он тащится? – чертыхался Кошкин – любитель быстрой езды по ровной дороге.

– Кризис у человека, дай ему подумать. – Туманов обернулся – дорога за спиной была пуста. А впереди уже мелькали редкие огоньки Барабоа. Проехали развилку, за ней потянулись иллюминирующие световые опоры, рассредоточенные между пальмами. Дорога сделалась шире, углубилась водосточная канава, справа потянулись погруженные в темноту особняки, а слева пока еще простиралась саванна, заросшая высокой травой. Показалась еще одна развилка. Направо – дорога в город, налево – вроде бы объездная вокруг Барабоа – и долгая дорога на западное побережье острова. Не доезжая до развилки, Левиц включил правый указатель поворота (машинальное действие, не зависимое от наличия попутных машин), но когда до поворота осталось совсем немного, сбросил скорость, почти остановился – тащился медленнее пешехода.

– Ну, точно тормоз, – посетовал Кошкин, плавно замедляя ход.

– Остановись, Вася, – сказал Туманов. – Пусть человек решит.

Кошкин прижался к обочине. Думал Левиц недолго. Ехать в город он, видимо, передумал. Бог весть, что творилось в его голове. Замигал левый указатель поворота, «Судзуки» сместился влево, выехал на кольцо, покатил к объездной.

– Ну, блин, семь пятниц на неделе, – заворчал Кошкин, хватаясь за рычаг передачи. – У вашего приятеля, Павел Игоревич, похоже, прогрессирующее раздвоение ли…

И не договорил. Душераздирающий хруст ломающегося металла, как ножом по горлу!.. Откуда взялся этот мощный джип? Пронесся как стрела наперерез и долбанул стальным кенгурятником в правый борт «Судзуки». Машина смялась, как картонка, а джип, не сбавляя хода, протащил ее пару метров и сбросил в глубокий водосток. Никто не верил своим глазам. Затаив дыхание, все смотрели, как переворачивается смятая в лепешку машина, как отрывается задняя рессора, сплющивается салон. Джип, застывший на краю обрыва, злобно рычал, подрагивал. Свет фар озарял искореженный автомобиль. Сначала вспыхнуло что-то в двигателе, потянулся сизый дымок. Затем огонь разгорелся, охватил содержимое капота, перекинулся на салон. Две неясные тени соскочили с подножек внедорожника, вразвалку подошли к обочине, встали на краю. Пламя охватило всю машину, озарился клочок саванны, две неподвижные фигуры.

– Твою-то бабушку… – зачарованно пробормотал Кошкин. – Ну ни хрена себе! И что предпримем, Павел Игоревич?

– Ничего, – прошептал Туманов. – Уж поверьте, ребята, не происходит ничего необычного. К тому и шло, и Александр Моисеевич обо всем лучшим образом был осведомлен.

– Ага, тогда нам лучше не высовываться, – пробормотал Кошкин, гася фары.

Пламя жадно облизывало останки машины. И вдруг зашевелилось что-то в изувеченном салоне, затрещала, отвалилась дверца, висящая на честном слове. Из машины выполз человек. Он еще не горел, но одежда тлела, дымилась. Он полз, подтягиваясь на руках – ноги были переломаны. Вцеплялся пальцами в землю, тянулся. Двое на краю молча переглянулись. Покачали головами – ну и ну. Тот, что повыше, спрыгнул в канаву, пустился в обход горящей машины, вытаскивая что-то из-за пояса. Туманов решил, что это пистолет. Но оказалось – нож. Несколько мгновений человек просто стоял над ползущим. А тот продолжал ползти – упрямо, тупо. Человек подошел поближе, присел на корточки. Несчастный уже дополз до него, поднял голову – словно специально подставил шею. Убийца произвел выверенное движение, послышался хрип. Встал, отряхнулся, пошел обратно. Тело осталось лежать. «Не вышел Александр Моисеевич обновленным из очищающего пламени», – подумал Туманов.

– Убил… – зачарованно прошептал Кошкин.

– Ага. По чистой случайности, – поддакнул Ордынкин.

Выдержке убийц можно было позавидовать. Как будто знали, что на дороге никто не появится. А появится, да и хрен с ним. Второй протянул руку, помог первому взобраться на косогор. Закурили, перекинулись парой слов. Неторопливо потянулись к джипу. Расселись, завелись, поехали – так медленно, словно не хотели уезжать. Вскоре красные отблески габаритных огней растаяли в сумраке.

– Ну и дела… – выдохнул Ордынкин. – И что, Павел Игоревич, как у нас с антикризисной стратегией?

– Хреново, – признался Туманов.

– Дух захватывает от местного «гуманизма», – признался Кошкин. – Интересно, они нас видели или нет?