Сергей Зверев - Гавайская петля

– Слушаю, – отозвался Кошкин. Он что-то жевал.

– Приятного аппетита, – пожелал Туманов.

– Принимается, – добродушно отозвался «международный полицейский». – Впервые в жизни ем суп с трепангами и каракатицей и запиваю его безалкогольным эг-ногом – это какая-то жуткая соковая смесь. Если помру от разрыва пищевода, вы знаете, кого винить.

– Вы уверены, что Вердис направляется в Барабоа?

– Да, Павел Игоревич, это единственное, в чем я уверен, поскольку он уже здесь. И мы с Ордынкиным тоже. Долго вам еще трюхать?

– Не знаю… минут двадцать.

– Отлично. Заблудиться не сможете, всюду указатели. Язык не проглотите, когда увидите эту красоту. Ситуация такова, Павел Игоревич. Городок Барабоа состоит из трех улочек, протянувшихся вдоль побережья, и всяких мелких переулков. Первая – Грини-Грин-стрит… по-нашему, что-то вроде «Зеленая-презеленая». За ней Калауа и Ориндж-драйв. Береговая полоса называется «Каваки Бич». Примерно два часа назад объект остановился у отеля «Ахаба» – это на Грини-Грин. Не проедете – аллейку к отелю украшает огромное авокадовое дерево. Снял номер на втором этаже и отправился спать. Я сижу в кафе напротив, ставлю фигуранту мысленный заслон. Здесь уйма всяких заведений, магазинчиков, каких-то эзотерических лавочек, повсюду зелень, люди, так что бельмом в глазу мы не выглядим…

– Он не может удрать через задний ход?

– Исключается. Мы с Серегой уже пошатались по округе. Здание небольшое, всего два этажа. Пожарный выход есть, но с тыла – ограда, увитая плющом, и чтобы оттуда выбраться, нужно обойти здание и по-любому оказаться на аллее, которая у меня перед глазами. А напротив еще один отельчик – называется «Вулкано», думаю, мы с Ордынкиным там и заночуем. Серега проводит разведку местности, скоро должен нарисоваться. Если хотите, можете тоже остановиться в «Вулкано». Или вам по вкусу больше резорты или, скажем, кондоминиумы? Резорты – это большие отели. С бассейнами, парковками и шведскими столами. Один я, кажется, видел на Каваки Бич…

– Разберемся, – сказал Туманов и бросил трубку на сиденье.

Он обещал себе не отвлекаться на пейзажи, сделать вид, что все это старо, серо, скучно, набило оскомину. Но не глазеть на это чудо было невозможно. Подлинный рай, где тепло зимой и летом, где пейзажи меняются с фантастической быстротой, где нет ни змей, ни крокодилов, ни хищных зверей… Он проехал пышную манговую рощу, ананасовую плантацию с фигурками копошащихся людей, зацепил дождевой тропический лес с плантацией гибискусов – огромных желтых цветов, национального символа Гавайев. Остановился на краю леса, заглушил мотор. Невероятно. В воздухе – ощущение неги. Не замечаешь, как впадаешь в нирвану – состояние освобождения от страданий и забот. Лианы свисали до земли, плотным ковром простирались причудливые папоротники, пестрели невиданные цветы и ягоды. В полной тишине над опушкой леса кружили гигантские пестрые бабочки и крохотные птицы. Он закрыл глаза, выбираясь из плена ложного покоя, хрустнул трансмиссией…

Заголубела изрытая волнами поверхность океана. Показалась череда скал и черный пляж под скалами. Павел подъехал ближе. Песок действительно был черным. А почвы в пустотах между скалами – красными. По океану катились длинные ленивые волны с мелкими барашками. И вдруг пропали скалы, берег превращался в тропический сад с пальмами и орхидеями. Волны беззвучно накатывались на отлогий пляж, а песок здесь был уже не черный, а практически белый. Шевелили метелками пальмы, склоняясь к воде. Показались причалы со стройными рядами пришвартованных яхт, разноцветные крыши, утопающие в тропической зелени.

Он ехал по засаженной цветами Грини-Грин, зачарованно вертел головой. Неприхотливые дома из базальтового камня чередовались зажиточными белокаменными особняками. Идеальная чистота, ни соринки. Буйство красок, улыбки прохожих. Машины еле ползли – водители в этом раю никуда не спешили. В стороне, возможно, на Калауа или Ориндж-драйв, просматривались относительно высокие здания из стекла и бетона – очевидно, местный деловой центр. Не заметить авокадовое дерево было трудно. Под ним фотографировалась стайка японцев. Туманов припарковался у следующего здания в колониальном стиле, табличка на котором извещала, что в XIX веке здесь размещался миссионерский дом, а позднее – протестантская миссионерская школа. Перешел дорогу, цепляя на нос черные очки, двадцать шагов по тротуару и наверх – по истертым деревянным ступеням. Заведение «решетчато-деревянного» типа. Ресторан «Lava Java» – извещала очередная вывеска. Обыкновенные деревянные столики, плетеные кресла. Двое парней в гавайских рубахах с любопытством смотрели на его восхождение. Помимо данных обладателей славянских физиономий здесь было только двое клиентов – престарелых и разморенных, клюющих носами в одинаковые газеты «Sandwich Island Gazette».