Михаил Серегин - На абордаж!

– Наверное, особенно в постели? – хитро прищурилась Анна.

– Перестань, при чем здесь это! – по привычке возмутилась Пьетра, но тут же вспомнила, что они вдвоем с подругой и их никто не слышит. – Хотя и это тоже. Между прочим, рекомендую попробовать – только, ради бога, защищайся с помощью современных средств. От них можно такой экзотики нахвататься, что ни один европейский венеролог не поможет.

– Фу-у! – сморщилась Анна. – С негром! Ладно еще, с европейским, но не с местным же…

– Ладно, я пошутила. А Шариф на самом деле интересен во всех отношениях. Помнишь, я рассказывала, что он несколько лет, еще мальчишкой, жил в России. Ты не представляешь, какая у него в голове получилась каша! В память о русских друзьях он не грабит русские корабли, даже пытается помешать в этом другим пиратам. А еще у него дома большая библиотека русских книг, много дисков с русскими фильмами…

– Русская литература? Знаю – Достоевский, Толстой. И еще этот, который был русским негром, – Пушкин. Пробовала читать, но это так скучно!

– Достоевского и Толстого я у него не видела, но других авторов он перечитывает с большим упоением. Я бы даже сказала, что это книги для подростков. Кстати, у него много приключенческих романов Дюма, Стивенсона, Рида, Сабатини, Верна. Он любит читать их на русском языке. Говорит, что на английском они многое теряют. А что касается Пушкина, то ты не представляешь, Анна, как он звучит на русском! Я ни слова не понимаю, но это такой завораживающий слог… Особенно если воспринимать на слух, когда читает человек, хорошо владеющий русским и понимающий автора.

– Убийца, понимающий и любящий поэзию? Да, это экстравагантно!

– Анна, он не убийца, – возразила журналистка. – Хотя, конечно, я не могу с уверенностью сказать, что он никого в жизни не убил. В первые годы по возвращении из России прошли у него очень бурно. Ему пришлось скрываться и скитаться по всей Северной Африке. А что касается пиратства, то смею тебя заверить, что сомалийцы, в отличие от малайцев, совсем не кровожадные. Они, наоборот, стараются не причинять своим пленникам вреда и всегда держат слово. Считают себя временными и благородными разбойниками, которые отбирают деньги у богатых и раздают их бедным. Вот и стараются вести себя прилично, чтобы родственники моряков и судовладельцы имели с ними дело, а не прибегали к помощи спецназа.

– Сомалийский Робин Гуд!

– Представь себе. Причем он сам себя считает таким и стремится всячески поддерживать именно такой имидж.

– Он сильно богат?

– Пожалуй, да. Он миллионер в долларовом эквиваленте. Они здесь все уже стараются вкладывать деньги в экономику. Между прочим, это мудро. Иностранцы не рискуют инвестировать сюда капиталы – так пираты делают это насильно, но уже от своего имени. Риск есть и у них – кстати, именно об этом я и хотела поговорить с твоим Луиджи. Видишь ли, Анна, твой муж не разбирается в том, с чьих доходов вкладываются баснословные деньги в тот или иной сектор экономики. Если он ввяжется в серьезные партнерские отношения, то может очень сильно пострадать. В финансовом плане, конечно. Неизвестно, какое правительство придет к власти завтра, какую политическую линию они будут проводить. Такое, между прочим, бывало не раз и во многих других странах. Примет правительство решение о национализации промышленности, ссылаясь на то, что деньги, вложенные в предприятия, добыты преступным путем, – и все. Тогда у международного капитала будет два выхода: либо утереться, либо вводить войска под любым благовидным предлогом. Со вторым сложнее, потому что Сомали находится под особым вниманием ООН. Да и времена сейчас немного другие, Гренада больше не пройдет. Тем более что здесь все сложнее.

– Да брось ты, Пьетра, мало ли в наше время экономических и политических вопросов решалось с помощью вооруженного вмешательства! Не все вопросы можно решить с помощью дипломатии.

– Отстаешь от жизни, подруга, – возразила журналистка. – Быстро же из тебя выветрились университетские курсы! Да и за международной политикой ты перестала следить. Теперь иные времена. Все оценивается с точки зрения не пользы, а вреда. Чтобы уменьшить опасность, прибегают к помощи оружия, а пользу приобретают деньгами, влиянием и финансами. Был Саддам Хусейн агрессивным, посягнул на Кувейт, не захотел решать вопросы цивилизованно – вот и перетряхнули Ирак, как старое одеяло. Едва Афганистан стал источником терроризма и наркоторговли, то и ввели в страну международный контингент. Хотя и это уже себя не оправдывает. Раньше политики смелее были. Вспомни Фолклендский конфликт. Да Британия столько денег угрохала на эту войну, что могла бы эти острова просто купить. Наш мир, Анна, стал гораздо рациональнее.