Станислав Гагагрин - Страшный суд

Мы будем жить собственным умом, ума у нас на самостоятельное житье-бытье хватит. И подите вы с лживыми правами человека, с универсальными, уже трачеными молью наживы ценностями на фуй! А так же, пардон за выражение, в задницу…

Обойдемся без вас, господа хорошие, желто-голубые коблы и жопники, духовные импотенты, вырожденцы мутантные…

Наверное, и для того, чтобы сказать вам это, я и взялся написать о пророках, вождях и Станиславе Гагарине.

Ранним утром хилая охрана Московского зоопарка была встревожена истошным ревом, который доносился из клетки с уссурийским тигром.

Собравшись по тревоге у клетки, малый зоопарковый люд — основной костяк приходил на работу позднее — обнаружил хозяина приморской тайги забившимся в угол. Тигр мотал головой, время от времени взревывал, и в рыке его проступали сердитость, жалобное недоумение и некое сожаление по поводу происходящего.

Посередине клетки лежал мертвец.

Когда труп несчастного выволакивали металлическими бограми, снятыми с пожарных щитов, бывший хозяин уссурийского леса с видимым облегчением удовлетворенно мурлыкал, а потом желанно подставлял черные и желтые полосы под струю из брондспойта, которой служители замывали кровь.

Подошедшая милиция отправила в морг неопознанное пока тело — это был плечистый шатен со средней длины волосами и заросшим рыжей щетиной подбородком — и сначала по зоопарку, потом по Красной Пресне, затем и по столице распространилась версия о подпившем хулигане-бомжé, который крепко нароялилсянекоего пойла-технушки, из технического, значит, спирта, которым алкомафиози травили московских аборигенов, и за неимением постоянного жилья решил потеснить тигра. Но тот уплотнению подвергнуться не захотел и по уссурийской привычке скушал беднягу.

Так полагали все, пардон, почтивсе, за исключением специалистов, ведущих следствие.

Патологоанатомы и криминалисты с Петровки, а потом и с улицы Огарева, куда по указанию свыше передали тигриноедело, довольно скоро установили, что полосатый кот даже не дотронулся до жертвы.

Человек был расстрелян двумя пулями калибра в девять миллиметров, выпущенными из итальянского револьвера марки «Чемпион». Одна из них беспрепятственно пронизала головной мозг, оставив в черепе два отверстия и, видимо, находилась теперь там, где беднягу застрелили.

Вторая перебила левое ребро, пронзила сердце и застряла — не хватило убойной силы — в позвоночнике потерпевшего, так сказать.

Это из судебно-медицинского заключения о причинах смерти. Куда больше говорила информация о множественных следах жестоких пыток, которым подвергали беднягу.

Характерные следы раскаленного утюга на груди и брюшине, синяки от ушибов практически по всему телу, опаленные волосы на лобке и вздувшиеся чудовищные волдыри на пенисе и яичках — наверняка их жгли паяльной лампой.

Химики-аналитики нашли в крови жертвы огромное количество наркотических средств, и сведения об этом вкупе со следами уколов на обеих руках позволяли предположить, что неизвестный из тигриной клетки подвергался психотропному воздействию, имевшему целью сломить его психику и заставить говорить.

Некоторое время убитый считался неизвестным, и милиция собиралась уже обратиться к общественности через московский канал ТВ, но поздним часом в дежурной части сто первого отделения милиции раздался звонок.

— Ментовка? — спросил невнятный и гнусоватый мужской голос — дабы слышали его таким необходимо зажать двумя пальцами нос. — Слышь, начальник… У меня есть, что сказать тебе про того хмыря…

— Какого еще хмыря? — сурово спросил дежурный: голос звонившего ему активно не нравился.

— Который у тигра в клетке… Желаете иметь на него опознанку? Пиши, гражданин начальник… Вовиком его зовут, а кликуха — Полковник. Остальное ваше ментовское дело. Разбирайтесь сами… Козлы!

Вовик, он же Полковник, он же Владимир Иванович Павлодарский, он же Антон Федорович Литин, он же Мелентий Иринархович Федотов — звали крутоголидера Ваковской преступной группировки, наводившей шорохна Подмосковье и примыкавшие к нему районы первопрестольной.

…Труп в клетке с уссурийским тигром оказался именно тем роковым обстоятельством, которое взорвало хрупкое равновесие, сложившееся в российском обществе.

От изуродованного жестокими пытками бандита Вовика, ухитрившегося ни разу не столкнуться по-серьезному с законом — Вовик был из новой волны, дитя Смутного Времени, когда многое дозволялось, от обожженного паяльной лампой тела потянулась такая цепочка, что те, кого это так или иначе касалось, попытались похоронить эту историю, спрятать концы в воду.