Станислав Гагагрин - Страшный суд

Юркий камушекраскрутил лопасти, сорвался с места и понесся туда, где неумолимый и жестокий Чингиз-хан бескомпромиссно расправился с пришельцами, беспросветный фанатизм которых бросил их через реку Пяндж, ведомых маниакальным стремлением резать и резать ненавистных шурави.

Многие невинные и мирные русские люди пали от рук необузданных убийц, но теперь и злодеи нашли кончину здесь, в горной долине, превратившейся в братскую могилу неразумных и озверелых детей Аллаха.

«Ни одному не дали уйти», — вспомнил я слова Чингиз-хана.

— Могилы пока нет, — прозвучал в ларингофоне голос Веры, — прочитавшей мои мысли. — Ее только готовит похоронная команда… Брошены на рытье ям десантники и миротворческие силы из соседних республик, закапывают трупы, а их великое множество… Да еще и жара! Опасность эпидемии реальна… Впрочем, сейчас сам увидишь, Папа Стив!

Вертолет мчался на небольшой высоте, вот он выкинулся камушкомнад горной Долиной Смерти, завис в воздухе и принялся снижаться над разрывающими грунт людьми, которые собирали и тщательно упрятывали в землю таких же, как и они, созданных по образу и подобию Божьему человеческих созданий.

Тошнотворный и тлетворный, ядовитый трупный смрад пришел снизу, проник в кабину вертолета и отвратно ударил через обоняние по сознанию Станислава Гагарина.

«Зачем мне все это? — в смятении подумал Одинокий Моряк. — Разве я ревизор Смерти? Она собрала сегодня обильный урожай в этой райской долине, но мне незачем быть свидетелем торжества скелетообразной старухи с косою… И нет в моей душе злорадства, нет чувства довольства от того, что кровавая месть свершилась».

И еще я подумал о том, что это неправда, будто труп врага хорошо пахнет.

Любые трупы смердят одинаково.

— Давай отсюда, Вера! — крикнул я, и через ларингофон мои слова достигли загадочного пилота. — Куда угодно, только уходи…

Послушный камушекрезко взмыл над долиной — вокруг потемнело, и я вот уже стоял в кабине лифта, везущего меня на пятый этаж здания, которое находится в Москве на Цветном бульваре, напротив цирка, кинотеатра «Мир», Центрального рынка и станции метро.

…Сочинитель Станислав Гагарин направлялся на свидание с Надеждой Гарифуллиной. Я давно намеревался познакомиться с незаурядной журналисткой, с интересом читал ее репортажи и интервью в «Советской России», раз пять или шесть заглядывал в двери ее кабинета, когда бывал у главреда Валентина Чикина, но тщетно — не заставал Надежду на месте.

Недавно мне повезло. Я увидел миловидную женщину, на мой взгляд ей не более тридцати пяти лет, Надежда, как выяснилось, знала обо мне и, так же как и я с ней, давно мечтала о знакомстве со мною.

Я подарил ей роман «Вторжение», потом позвонил, выслушал ее похвалу книге, что мне, каюсь, польстило и даже очень, известное дело, что от людей, которые тебе особливо приятны, и комплименты приходят по более высокой цене.

И в четверг, 12 августа 1993 года, я спешил к одиннадцати ноль-ноль на пятый этаж «Литературной России», где приютилась и редакция новой газеты «Кто есть кто», ее принялись издавать старые мои знакомцы — Святослав Рыбас, Коля Соловьев и Григорий Пятов.

Были у меня дела и в других редакциях тоже. Эрнсту Сафонову я нес для «Литературной России» статью «Вот придет Сталин, или Философия порядка», Саше Проханову в «День» интервью со мной, которое озаглавилось «Грубый коммунизм Иосифа. Сталина, или Что построил в Германии Адольф Гитлер», безоговорочно завизированное русским вождем и генсеком немецкой рабочей партии, о чем Проханову я, конечно, сообщать не собирался. А для «Who’s who» волок потрясную, изготовленную в их духе текстовку с заголовком: «Одинокий Моряк в океане, или Кто такой Станислав Гагарин».

А главное, в редакции хуизхуиновменя ждала — условились по телефону — Надежда Гарифуллина, которую эти самые хузникиустами некоторых главных редакторов назвали лучшей журналисткой года.

Побегав по редакциям, лично передав материалы главредам, я пил кофе в «Кто есть кто», толковал с Аршаком Маркаряном и Владимиром Виноградовым, заглянув в «Литературную Россию», и все ждал и ждал Надю Гарифуллину, не подозревая о том, что со вчерашнего вечера она пожарным порядком переселяется из гостиницы куда придется, ибо родная газета, так и не удосужившаяся за четыре с половиной года решить Надеждины жилищные проблемы, объявила, что не в состоянии оплачивать ее гостиничное жилье.