Станислав Гагагрин - Страшный суд

Впервые экс-помощник президента более внимательно посмотрел на меня, в глазах его промелькнуло нечто,напоминающее благодарность.

— Благодарю за доверие, — церемонно склонил он голову, адресуясь ко всем троим, на этот раз и ваш покорный слуга не выпал из поля профессорского зрения.

— С точки зрения сиюминутной и империалистической в интересах Америки поддерживать центробежные силы, которые разорвали Союз и теперь стремятся разорвать Россию, принялись уже за Украину, — начал Збигнев Бжезинский. — Но с точки зрения дальней перспективы для человечества — делать этого совершенно нельзя.

Мне шестьдесят пять лет… Еще не поздний вечер, но жизнь в основном осталась позади. Но у меня есть дочь Мика, тележурналистка в компании CBN, сыновья Ян, политолог в Киеве, и Марек, преподающий политические науки в Варшаве… Приходится думать о них и их детях.

В чем я безусловно уверен: украинские лидеры просто обязаны свернуть пропаганду антирусских настроений — это я рекомендовал бы и польскому руководству — и вернуться к идеям Богдана Хмельницкого. Находясь на Украине, я много раз беседовал с так называемыми простыми людьми. Они далеко не просты, эти рабочие и крестьяне, а также служащие замечательного места, в котором мы с женой Эмилией сейчас отдыхаем. Все они, увы, за тесный союз с Россией… Мы, американцы, честно признаюсь, находились в плену собственной пропаганды, убеждая мир и самих себя, будто Советский Союз держался исключительно на коммунистической тирании. Нам зáстил глаза ложный ленинский тезис, будто старая Россия была тюрьмой народов.

— Собственно говоря, это и моя основная ошибка, — проговорил Адольф Алоисович.

— Конечно, — сочувственно покивав Гитлеру, продолжил профессор, — мы преуспели в развале Великого Союза, но теперь я хорошо понимаю — это была пирровапобеда.

Опасность для мира, для человечества возросла немыслимо! Гражданская война в гигантской стране, буквально напичканной ядерными боеголовками, есть немыслимая, смертельно опасная для планеты альтернатива…

— Зодчие Мира, которых мы представляем, понимаешь, на Земле, уже допускают, что подобное может иметь место, — спокойно сообщил Иосиф Виссарионович.

— Вот видите! — воскликнул Збигнев Бжезинский. — И если Земля погибнет, я буду считать себя одним из виновников мировой катастрофы… Не так ли?

— Безусловно, — подтвердил Гитлер.

— Что же мне делать?! — растерянно вскричал профессор.

— Рекомендовать, понимаешь, Клинтону оставаться благоразумным… И не подзуживать, понимаешь, российских и украинских правителей-дебилов, не поощрять диктаторские замашки у предателей-перерожденцев.

— Грешить гораздо проще, нежели искупать грехи, пан профессор! — сурово заключил Иосиф Виссарионович.

Капитан либерийского — по флагу и месту регистрации судна — танкера Стивен Кавабата был гражданином Соединенных Штатов японского происхождения. Рожденный белой женщиной в славном и веселом Сан-Франциско, он полагал себя стопроцентным янкии чуточку стеснялся собственного отца, который был наполовину самураем, выбравшим накануне мировой войны желтолицую сквоиз племени чероки.

Стивен Кавабата находился в отменном расположении духа. Его «Блэк голд» благополучно покинул Одессу и уверенно лег на почти чистый зюйд, намереваясь благополучно миновать Босфорский пролив, пересечь карликовое и внутреннее Мраморное море между двумя воротами Понта Эвксинского и через Дарданеллы выйти на просторы моря Средиземного, на берегах которого и родилась современная европейская цивилизация.

Впрочем, Стивену Кавабате было абсолютно наплевать на мифы и традиции эллинского, а заодно и древнеримского миров, на античную историю и европейскую цивилизацию. Его танкер-тридцатитысячник волок из размятой пресловутой перестройкойСтраны Советов добрую толику тех нефтепродуктов, которые заботливая сеструха Россия поставила строптивой, наяренной незалежниками-психопатами сестренке Украине.

При содействии мистера Хэйма Альтшулера, бывшего малороссийского земляка из Бердычева, а ныне владельца фирмы «Севен энд фоти», негласно входящей в сферу колумбийского наркосиндиката, российская нефть была продана в третьи руки, пожелавшие остаться анонимными.

При этом лидер незаможников, он же гетьман усей Вкрайны, собственноручно одобривший аферу века, потребовал его долю в твердой валюте поместить в тот швейцарский банк, где уже хранилась тщательно оберегаемая секретными кодами энная крупная сумма, отложенная вождем украинского люда на черный день: ведь он с первого дня движениязнал, что жовто-блакитными его дни будут относительно недолго.