Георгий Ланской - Пуля

Однако расклеивать фотографию на улицах и раздавать случайным прохожим не пришлось. Из давно прикормленной больницы за городом позвонил Рафик Галикберов, раненный в плечо. После его рассказа обычно такой хладнокровный Змей пришел в ужас от мысли, что сделает с ним Захаров. Киллер, которого уже пару месяцев разыскивали все группировки города преспокойно сидел под самым носом Змея и даже не прятался.

Может быть, Захаров очень сурово наказал бы Змея, но еще один телефонный звонок заставил его сорваться с места, позабыв о трепке, которую он намеревался задать подчиненным.

В электричку мы сели без особых приключений. Единственной неприятностью на тот момент стало то, что периодически звонили телефоны, но мы убрали на них звук, а на вибровызов не реагировали. В ранней электричке мы не вызывали особого интереса, несмотря на наш помятый вид. Пожалуй, самым удручающим фактором было мое самочувствие. От беготни разболелось все тело, но это были еще цветочки. Разбитые руки снова начали кровоточить. Катя, прижавшаяся ко мне, через некоторое время начала тревожно поглядывать на меня.

— Что? — спросил я.

— Ты как печка, — сдвинув брови на переносице, сказала она и пощупала мой лоб. — Горячий… У тебя температура. Ты как? Дотерпишь?

— Угу, — буркнул я. — Я пока нормально, честно. Ты главное, постарайся отдохнуть. Неизвестно еще, что нас ждет. Выйти нам придется не в городе. Там станция рядом, Затон называется. От города в двух километрах, и автобусы там ходят. На вокзале лучше не светиться.

— Согласна, — вздохнула Катя. — Сева, я так есть хочу.

— Я тоже, — ответил я, — но нам ехать всего двадцать-тридцать минут. Потерпим, надеюсь. А может быть повезет и кто-нибудь будет пирожки продавать, или мороженное. Хочешь мороженного?

— Не особенно, — скривилась Катя. — Я бы борща похлебала.

— Я бы тоже. Но от мороженного не отказался бы. В нем содержится какой-то фермент, который вырабатывается в организме человека в мгновения счастья. Насколько я знаю, этот фермент есть только в бананах и мороженом. Счастья нам явно не хватает.

— Да я на ферментах не настаиваю, — вяло усмехнулась Катя. — Мне колбасы какой пожрать.

Я хрюкнул и потеснее прижал ее к себе. Катя откинулась на меня, и мы закрыли глаза. В электричке было прохладно, поэтому меня слегка потряхивало. В костях появилась неприятная ломота, свидетельствующая о наличии в организме предательской хвори. Ох, как не вовремя все это…

Электричка притормозила на очередном полустанке. Двери вагона почему-то открылись сразу в две стороны. Я огляделся. Люди втекали в вагон только справа. Двери на левой стороне электрички неприятно лязгали, словно что-то мешало их закрытию. Народ благополучно втянулся внутрь поезда и расселся по свободным местам. Пассажиров было довольно много. На этом полустанке располагались дачи. Видимо с утра, ночевавшие на своих приусадебных участках фазендейро с супругами, ехали домой. День был будний, соответственно всем нужно было на работу. На станции электричка стояла около минуты, однако мы не трогались с места. Двери слева все так же противно лязгали. По вагону пробежали два мужика в серо-голубой форме с железнодорожными погонами на плечах, в руках которых были сумки с инструментами.

— Сломались, — безнадежно произнесла бабуська с толстым вальяжным котом в корзинке, сидевшая наискосок от нас с правой стороны. — Сейчас до вечера тут прокукуем.

— Почему? — возразила ее соседка. — Следующая электричка через полчаса. Опоздаем, конечно, но ненадолго.

— Дак нашу-то электричку куда денут? Ее же с путей убрать надо. Этот тебе не дорога, не подвинешь на обочину.

— Ой, и правда, — заволновалась вторая женщина. — Чего делать-то? Я тут до вечера куковать не могу!

— А кто нас спросит? — язвительно фыркнула бабуська с котом. — Выкинут нас на станцию и будем там сидеть до вечера, а то и до завтра.

Выслушивать катастрофические предсказания мне не хотелось. Я отвернулся к окну. Катя, дремавшая на моем плече, открыла глаза.

— Стоим? — спросила она.

— Пока да, — ответил я. — Спи.

Бабка покосилась на нас. Кот тоже повернул свою лобастую голову в нашу сторону и презрительно сощурился. Очевидно, наше общество этого блохастого аристократа не устраивало и не казалось элитным. Я сморщился и мысленно показал коту язык. Он немедленно отвернулся. Я последовал его примеру и снова уставился в окно. В этот момент я улицезрел бегущего к электричке со стороны дачных участков упитанного мужичка, обремененного четырьмя баулами. Через плечо у него была надета большая спортивная сумка, болтавшаяся на спине и периодически съезжавшая в сторону. Дорога шла под уклон и только на коротком участке перед станцией слегка поднималась в гору. Именно поэтому мужичок, влекомый силой инерции, усугубляемой четырьмя торбами и сумкой, не просто бежал, а летел вниз, быстро перебирая коротенькими кривоватыми ножками. Проснувшаяся Катя тоже уставилась в окно. Я заметил, что судьба опаздывающего пассажира взволновала не только нас. Вся левая часть электрички бросила разговоры и с интересом следила за мужчиной.