Саймон Тойн - Санктус. Священная тайна

— Я родилась Сэмом Ньютоном, — едва слышно проговорила она. — Имя моего брата — тоже Сэм Ньютон. У нас общие родители. Мы родились в один и тот же день. Мы — близнецы, только не совсем обычные.

Вытащив из джинсов блузку, девушка приподняла ее край.

Аркадиан увидел белеющий на фоне и без того бледной кожи шрам в форме поваленного креста. Точно такой же шрам он видел на теле монаха.

— Довольно много братьев и сестер рождаются соединенными в области бедер или спины, — продолжала Лив. — На страницах продающейся в супермаркетах желтой прессы такой феномен обычно называют сиамскими близнецами. Наш с братом случай по-научному называется омфалопагус. Мы срослись в области груди. Довольно часто новорожденные имеют также общие внутренние органы, например печень, но нам повезло…

Лив опустила блузку и снова села на стул.

— Медсестра Кинтнер рассказывала, что наше рождение вызвало настоящую сенсацию. Никогда прежде не было зафиксировано рождение страдающих омфалопагусом разнополых близнецов. А затем, когда нашей маме стало плохо, врачи запаниковали. После большой потери крови и нанесенных ей внутриматочных повреждений она потеряла сознание. Врачи понимали, что в случившемся есть доля их вины, поэтому постарались замять дело. Мама умерла, не приходя в сознание, через восемь суток после нашего рождения. В тот же день врачи провели успешную операцию по нашему разделению. Только тогда они обнаружили, что по ошибке было выдано всего одно свидетельство о рождении. Администрация больницы решила эту проблему просто — выдала еще одно свидетельство тем же числом, когда проводилась операция. С технической точки зрения, возможно, это и правильно. Только тогда я стала отдельной личностью. Отец решил назвать меня в честь матери, которая в девичестве носила фамилию Адамсен. Вот почему он не хотел рассказывать нам историю нашего рождения.

Аркадиан обдумывал услышанное, сопоставляя его с тем, что уже знал.

— Почему у вашей бабушки и мамы разные фамилии? — задал он вопрос.

— Это норвежская традиция. Дети в качестве фамилии используют имя отца. Бабушкиного папу звали Ханс, поэтому она Хансен, что переводится как сын Ханса. Отца моей мамы звали Адам, поэтому она Адамсен. Если ты живешь в скандинавской стране, составлять свою родословную очень непросто.

Девушка посмотрела на лежащую перед ней газету. Оттуда на нее смотрел Сэмюель.

— Вы говорили, что хотите показать мне кое-что, что объяснит смерть моего брата, — произнесла Лив.

Полицейский неуверенно забарабанил пальцами по голубой папке. Его мнение о девушке улучшилось, но полностью он ей еще не доверял.

— Послушайте! — начала Лив. — Мне не меньше вашего хочется выяснить, что произошло с моим братом. Вы, конечно, можете не доверять мне — это ваше право, но если вас беспокоит род моей профессиональной деятельности, то я могу подписать любой документ о неразглашении услышанной от вас информации. Договорились?

Аркадиан молча встал и вышел из комнаты, оставив папку на столе.

Лив уставилась на нее, борясь с искушением заглянуть внутрь, пока инспектора нет в комнате. Он вернулся через секунду, держа в руках ручку и стандартное соглашение о конфиденциальности. Девушка подписала, и инспектор сверил ее подпись с подписью в присланной ему по факсу копии ее паспорта. Затем он открыл папку и разложил на столе перед Лив несколько глянцевых фотографий размером шесть на четыре дюйма.

На снимках было запечатлено лежащее на анатомическом столе тело покойного. Обмытое из шланга, оно блестело под ярким неоновым светом. Темные шрамы четко виднелись на бледной коже.

Ошарашенная Лив уставилась на труп брата.

— Кто нанес ему эти раны? — наконец выговорила она.

— Не знаю.

— Но вы ведь беседовали с людьми, которые знали его здесь, в Руне? Они что-то говорят? Может, перед смертью Сэмюель странно себя вел или находился в депрессии?

Аркадиан отрицательно покачал головой.

— Единственный человек, с которым мне удалось поговорить — это вы. Ваш брат упал с вершины Цитадели. Поскольку нет доказательств того, что он жил в городе, мы можем с большой степенью вероятности предположить, что он некоторое время провел в монастыре. Сколько лет, вы говорили, от него не было вестей?

— Восемь.

— И за весь этот период ни единой весточки?

— Нет.

— Значит, если ваш брат все это время жил в Цитадели, то единственные люди, которые видели его живым, тоже живут в монастыре. К сожалению, взять у них свидетельские показания не представляется возможным. Я сделал официальный запрос, но все напрасно. Никто не станет со мной разговаривать.