Владимир Гриньков - Расстрельщик

– Лимузин клиента. Где-нибудь по трассе движения ставим нашу машину со взрывчаткой… Его обычные трассы отслежены, кстати?

Вместо ответа капитан выложил перед ним папку с надписью: «Трассовки». Корнеев наугад взял одну из аккуратно расчерченных схем. Это был подъезд к офису «Росэкспорта». Короткий, метров двадцать, переулочек, с одной стороны упирающийся в ворота, за которыми и стоит особняк фирмы, а вторым концом примыкающий к проспекту. Прилагаются фотографии: четная сторона улицы, нечетная сторона.

– Машины в переулке ставить не дают, – предупредил капитан.

– Кто?

– Охрана.

Корнеев опять обратился к плану. При выезде на проспект возможен только правый поворот.

– Вот здесь, – Корнеев ткнул пальцем, – поставим нашу машину.

– Здесь – нельзя.

– Почему? – мрачно осведомился Корнеев.

– Знак «Остановка запрещена», – пояснил капитан. – Там, на плане, указано.

– Плевать я хотел на знак.

– И еще там инспектор прохаживается. С восьми утра до восьми вечера.

– С каких пор он там прохаживается?

– После покушения на Базылева. Специально поставили.

– У них договор с ГАИ, да?

– Да, – подтвердил капитан. – Мы проверяли. Зона действия знака – двести метров. Лимузину Молотова этого расстояния как раз хватает, чтобы влиться в общий транспортный поток и уйти от правой обочины.

– Грамотные, – оценил Корнеев.

– Да, охраной в «Росэкспорте» занимаются серьезные люди.

Хоть кого-то этот рыжий похвалил.

– Может, по самому офису поработать? – не хотел сдаваться Корнеев. – Какой-нибудь ядовитый газ. Или просто яд. У вас в техотделе есть что-нибудь подходящее?

– Есть. Мы год назад по одному банкиру работали, нанесли яд на трубку телефона в его кабинете…

– Помню эту историю, – кивнул Корнеев. – Что мешает нам повторить фокус?

– У нас нет доступа в офис «Росэкспорта».

– А как же «жучки» устанавливали? – уловил несоответствие Корнеев.

– У них тогда охрана была не такая жесткая.

– «Тогда» – это когда?

– До покушения на Базылева.

Вот оно что. Оказывается, с самого начала подготовка по «бызылевскому делу» была очень серьезной. Десятки людей, большая работа. И в конце – неудачная стрельба исполнителя. Но он же убил Базылева! Или ему просто очень хочется в это верить?

Корнеев с трудом отвлекся от неприятных мыслей. Капитан сидел перед ним, задумчиво теребя край бумажного листа. Они неплохо сыграли в эту игру: один предлагает, другой отвергает. Пинг-понг, да и только. И никакого просвета.

– Он что, абсолютно недосягаем? – спросил Корнеев, испытывая чувство досады.

– Ну почему же? – пожал плечами капитан, сохраняя задумчивость во взгляде. – Предположим, самолет терпит аварию и с высоты десяти тысяч метров падает точно на молотовский лимузин. При условии прямого попадания – гарантия стопроцентного успеха операции.

Оказывается, в его взгляде не задумчивость, а почти откровенная насмешка.

– Мне не до шуток, – буркнул Корнеев и, чтобы не видеть противного веснушчатого лица, придвинул к себе «трассовку».

– Я это дело излазил вдоль и поперек, – сообщил капитан. – И пока ничего не нашел.

А Корнеев рассматривал «трассовку». И видел, как ему самому казалось, интересные вещи.

– Вот здесь… – Он ткнул пальцем. Это был выезд из переулка на проспект. Конечно, лимузин останавливается, прежде чем сделать правый поворот. И если с противоположной стороны, через улицу, там, где, судя по плану, стоит здание… – Вот здесь, – сказал Корнеев, – можем поставить гранатометчика.

– Там здание.

– Я вижу!

– В здании какое-то режимное учреждение, – спокойно закончил мысль капитан.

Корнеев поднял на него глаза. Напарник ему достался не из приятных, но надо отдать должное – предмет разговора он знал великолепно, намного лучше, чем сам Корнеев.

– Не может быть, чтобы к нему совсем не было подходов, – сказал Корнеев, злясь на них всех – и на капитана, и на недосягаемого Молотова, и даже почему-то на Христича.

– Подход можно к любому человеку найти, – легко согласился капитан. – Даже к нашему президенту. Вопрос только в объеме работы, которую для этого надо выполнить.

Намекал на то, что их только двое – он и Корнеев. Может, Христич подкинет еще кого-нибудь. Но это только на завершающем этапе операции. А пока вся работа – на них двоих. Из этого и надо исходить.

– Самое большее – две недели, – сказал Корнеев. Это было пари, то ли с самим собой, то ли с капитаном. – Максимум полмесяца – и этот человек не будет ходить по земле.