Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел

Я взглянул на Ольгу. И понял, какие же они чужие друг другу люди. У каждого из них свой взгляд на жизнь. Ольга не согласна с ним. Они хотят сойти на разных станциях. И она бы сошла. Вместе с Жихаревым. Если бы сегодня не случилось то, что случилось.

В конце концов Антон, выговорившись и обнаружив, что никто с ним спорить не собирается, успокоился. Ольга выглядела увереннее. За все время мы так и не коснулись слишком скользких тем, чего она не без оснований опасалась.

– А ведь сегодня ваша программа, да? – вдруг вспомнил Боярков.

Я даже не успел ему ответить, а он уже включил телевизор. Как раз наш канал. Шли новости. Я увидел, как снова напряглась Ольга. И не напрасно.

– Сегодня в Москве произошло преступление, которое уже успели окрестить самым громким преступлением года, – сказала ведущая.

Звякнула о тарелку упущенная Ольгой вилка. Антон впился взглядом в экран. Показывали банк, милицейские машины и сложенные в ряд трупы.

– Налетчики, точное число которых пока не установлено, хладнокровно убили семерых находящихся в банке людей, после чего в течение получаса вскрыли сейфы, принадлежащие индивидуальным клиентам. О размерах похищенного не сообщается, но понятно, что речь идет о немалых суммах. Налетчики скрылись за несколько минут до того, как к месту событий прибыли милицейские наряды.

Ни про меня, ни про Ольгу, ни про Жихарева ничего не сказали.

– Ну надо же! – выдохнул потрясенный Антон.

Он явно не мог поверить в то, что подобное случилось с банком, в котором его супруга имела собственный сейф. Ольга положила свою руку на его.

– Все хорошо, – сказала мягко. – Нет повода для беспокойства.

Она опять оттаивала, похоже. В который уже раз за сегодня опасность подступила и все-таки не задела ее своим крылом.

– Все хорошо, – повторила.

– Ты там была? Ты все видела?

– Не все, конечно. Все эти кошмары, – она показала рукой на экран, – меня миновали.

– Какой ужас! – покачал головой Боярков.

До сих пор существовали две жизни. Одна – их с Ольгой. Спокойная и размеренная. Другая – та, что в телевизоре. Там грабили банки и убивали. И вдруг эти две жизни соприкоснулись. Это повергло его в шок. Я его понимал.

– Давайте выпьем за то, что все обошлось, – предложила Ольга.

Сейчас ее самообладанию можно было позавидовать. Ведь ничего еще не обошлось. Все только начиналось. А ее слова – исключительно для мужа. Для единственного в этой комнате человека, который практически ничего не знал. И не понимал, что же происходит в действительности.

Похоже, Ольга уже взяла себя в руки. И я как спасательный круг ей больше не нужен. Для приличия я еще побыл у них несколько минут, после чего засобирался. Антон пытался меня удержать. Я не поддался.

Они оба вышли провожать меня в тесный коридорчик. Наши с Ольгой взгляды встретились. «Спасибо», – прочел я в ее взгляде. «Это даже не стоит благодарности», – ответил я так же безмолвно. На прощание я подарил им свою визитку. Картонный прямоугольничек взял в руки Антон, но свой телефон я оставлял не ему, а Ольге. Оставлял в трепетной надежде, что она мне позвонит.

Я спустился к машине. Пришла ночь. Дома вокруг меня спали, успев забыть о прожитом дне. Внезапно поднявшийся ветер плутал где-то в верхушках деревьев.

– Колодин? – голос у меня за спиной. – Евгений Иванович?

Удивленный, я обернулся. Три мужских силуэта. Не успел им ответить, а они и не стали переспрашивать – моя физиономия знакома всей стране, это лучше любого паспорта. Защелкнулись на моих запястьях наручники, я даже не дернулся, не успел.

– Что такое?

– Вы арестованы. Вот ордер на арест.

Вежливо посветили фонариком. Все на месте: печать, подпись. И моя фамилия.

Меня снова привезли в прокуратуру, откуда я уехал всего пару часов назад, но провели не к Семенову, а в другой кабинет – размером побольше, мебель получше и телефонов на столе целых четыре, а не один, как у Семенова. Серьезные люди будут со мной беседовать. Я не ошибся. Хозяином кабинета оказался дородный дядька с колючим взглядом умных глаз. Размеренные жесты и уверенность в голосе. Какая-то шишка, судя по всему. Семенов тоже пришел, но устроился на диване, почти у меня за спиной, будто старался остаться незамеченным. Вот этот, дородный, здесь за главного.

С первых же вопросов я понял, что что-то изменилось за эти два часа. Тогда, несколько часов назад, Семенов допрашивал меня как свидетеля. Вопросы задавал ровным голосом, выслушивал с доброжелательным интересом и, если обнаруживал какие-то неточности в моих ответах, спокойно уточнял, как же оно все-таки происходило на самом деле. Сейчас же у меня складывалось впечатление, что я из свидетеля превратился едва ли не в главного подозреваемого. Мой собеседник вел допрос жестко и с неприязнью ко мне, так мне показалось.