Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел

– Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью! – провозгласил лозунг ракетчиков полковник и нажал страшную кнопку.

Мигнули лампочки.

– Пошла ракета! – сказал Тимофеич и обрадованно потер руки. – Мы им покажем, как негров обижать.

Дегтярев смотрел на экран остановившимся взглядом. Сегодня утром, попивая дома чаек с бутербродами, а позже толкаясь в вагоне метро по дороге на работу, он и помыслить не мог, что к вечеру станет свидетелем начала третьей мировой войны.

– Лицо – крупным планом! – сказал я оператору.

Собственно, ради вот этих кадров мы все и затеяли. Видели ли вы раньше лицо человек, который знает то, чего не знают миллиарды других людей?

Изображение Нью-Йорка на экране дрогнуло и исчезло.

– Вот! – сказал Тимофеич бесстрастно. – Будут знать, как выделываться.

Сан Саныч не успел ни осознать происшедшего, ни испугаться по-настоящему. В зал уже входила его жена. Она же и прислала к нам в программу письмо – предлагала разыграть своего благоверного.

Я шел следом. Увидев нас обоих, Дегтярев изменился в лице – в который уже раз за сегодняшний день. Понял, что произошло. И что все не всерьез.

– Ну вы даете! – пробормотал он после паузы. – Я же поверил! Я же думал – война!

И дальше такая тирада – сплошное «пи-и-и». Хорошо еще, что съемка уже закончилась.

Борис поджидал меня в зале, в котором загружались продуктами машины.

– Ну вы дали! – сказал он восхищенно. – Я в полном восторге!

Я вежливо улыбнулся ему в ответ.

– А когда полковник запуск произвел! У этого мужика челюсть отвисла, клянусь!

Я продолжал улыбаться, хотя уже ничего не понимал.

– Это, наверное, потому, что вы его напоили. Иначе бы он вряд ли клюнул.

– Погоди-ка, – остановил я его. – А где ты был во время съемок?

Рядом со мной его точно не было. И откуда же он мог знать, как все происходило там, на съемочной площадке?

– У себя я был, Женька. И все видел в прямом, так сказать, эфире. – Борис засмеялся и потянул меня за рукав.

Мы свернули в один из боковых проходов, прошли мимо одной двери, другой, а третью справа по ходу Борис распахнул. Я увидел небольшую комнату и ряд мониторов на длинном столе. На тех мониторах была вся жизнь подземного Борисова царства. Я видел все залы и тот, где мы только что снимали наш сюжет, – тоже.

– Полный, в общем, контроль за обстановкой, – хмыкнул за моей спиной Борис.

В комнате находился только один человек, огромных размеров парень – что в высоту, что в ширину. Как бы Борис, но раза в три увеличенный. Даже лицом они были несколько похожи.

– Мои глаза и уши, – представил его Борис. – Звать Алексеем.

Алексей осторожно пожал мою руку своей лапищей. Сжал бы по-настоящему – быть мне калекой.

– Классная работа! – сообщил мне Алексей. – Мы тут падали со смеху.

– Как же вы камеру там установили? – удивился я. – Мои ребята монтировали декорации – и никто ничего не заметил.

– Высший пилотаж! – сказал Борис. – Есть и у нас специалисты!

Похлопал Алексея по плечу. Тот, наверное, и был тем самым специалистом, умеющим незаметно устанавливать видеокамеры.

– Может, еще что будете снимать у нас?

Я в ответ неопределенно пожал плечами. В ближайших планах ничего такого не было. Декорации будем разбирать.

– Я не против, – сообщил Борис. – Чтоб, в общем, вы снимали.

Ему понравилось, я видел. Поблагодарил Бориса и пообещал когда-нибудь обратиться к нему опять.

Расставались мы друзьями. Борис долго тряс мне руку. Потом то же самое проделал Алексей.

Я думал, что с этим великаном никогда больше не встречусь. Но ошибался.

Через две недели разыгрывалось большое действо. Вручались премии лучшим телевизионщикам страны. Так сказать, от коллег – коллегам. Мы выдвигались сразу по четырем номинациям. И что-то должны были получить.

Когда-то мы выдвигались по семи номинациям и не получили ничего. Совсем. Нас проучили за строптивость и за нежелание играть в чужие игры. Мы тогда выстояли, чего не скажешь о наших недоброжелателях. Они кончили очень плохо. А мы окрепли. И с нами теперь так жестоко обходиться не решались. Так что что-то получить мы были должны обязательно.

Я, как представитель попавшей в шорт-лист программы, получил право от своего имени пригласить на церемонию нескольких гостей. Два приглашения я отправил Жихареву: одно для него, как для друга программы и спонсора, другое – для Ольги. Я хотел ее видеть, и, чтобы Жихарев поступил так, как нужно мне, а не как-то иначе, я в приглашении поставил ее имя. Приглашение было отпечатано типографским способом, но там оставалась одна свободная строчка, как раз для имени и фамилии приглашенного. Я и написал имя: Ольга. А с фамилией затруднился: то ли она Жихарева, то ли носит другую фамилию. Я до сих пор не знал, кем она приходится Константину.